Неточные совпадения
Я жалел и завидовал, что не
попал в их
госпиталь.
За Давыдовым по пятам всюду следовал смотритель, офицер-поручик, взятый из запаса. До призыва он служил земским начальником. Рассказывали, что, благодаря большой протекции, ему удалось избежать строя и
попасть в смотрители
госпиталя. Был это полный, красивый мужчина лет под тридцать, — туповатый, заносчивый и самовлюбленный, на редкость ленивый и нераспорядительный. Отношения с главным врачом у него были великолепные. На будущее он смотрел мрачно и грустно.
От бывших на войне с самого ее начала я не раз впоследствии слышал, что наибольшей высоты всеобщее настроение достигло во время Ляоянского боя. Тогда у всех была вера
в победу, и все верили, не обманывая себя; тогда «рвались
в бой» даже те офицеры, которые через несколько месяцев толпами устремлялись
в госпитали при первых слухах о бое. Я этого подъема уже не застал. При мне все время, из месяца
в месяц, настроение медленно и непрерывно
падало. Люди хватались за первый намек, чтобы удержать остаток веры.
Армия все время стояла на одном месте. Казалось бы, для чего было двигать постоянно вдоль фронта бесчисленные полевые
госпитали вслед за их частями? Что мешало расставить их неподвижно
в нужных местах? Разве было не все равно,
попадет ли больной солдат единой русской армии
в госпиталь своей или чужой дивизии? Между тем, стоя на месте,
госпиталь мог бы устроить многочисленные, просторные и теплые помещения для больных, с изоляционными палатами для заразных, с банями, с удобной кухней.
И так же незаметно, совсем случайно, вследствие непредотвратимого стечения обстоятельств, сложились дела и повсюду кругом. Все остались на своих местах. Для каждого оказалось возможным сделать исключение из правила.
В строй
попал только смотритель султановского
госпиталя. Султанову, конечно, ничего не стоило устроить так, чтобы он остался, но у Султанова не было обычая хлопотать за других, а связи он имел такие высокие, что никакой другой смотритель ему не был страшен или неудобен.
В наш
госпиталь шли больные, изредка
попадали и раненые.
Но больные все прибывали, места не хватало. Волей-неволей пришлось отправить десяток самых тяжелых
в наш
госпиталь. Отправили их без диагноза. У дверей
госпиталя, выходя из повозки, один из больных
упал в обморок на глазах бывшего у нас корпусного врача. Корпусный врач осмотрел привезенных, всполошился, покатил
в полк, — и околоток, наконец, очистился от тифозных.
— Просто, должно быть, ткнул перстом
в карту, куда
попало: направить мои
госпитали вот сюда! А начальство будет видеть, что он не сидит без дела, чем-то занят, что-то распределяет…
Мы пили чай у младших врачей его
госпиталя. И у них было, как почти везде: младшие врачи с гадливым отвращением говорили о своем главном враче и держались с ним холодно-официально. Он был когда-то старшим врачом полка, потом долго служил делопроизводителем при одном крупном военном
госпитале и оттуда
попал на войну
в главные врачи. Медицину давно перезабыл и живет только бумагою. Врачи расхохотались, когда узнали, что Шанцер нашел излишним отдельное большое помещение для канцелярии.
Неточные совпадения
Авилов стянул с себя об спинку кровати сапоги и лег, закинув руки за голову. Теперь ему стало еще скучнее, чем на походе. «Ну, вот и пришли, ну и что же из этого? — думал он, глядя
в одну точку на потолке. — Читать нечего, говорить не с кем, занятия нет никакого. Пришел, растянулся, как усталое животное, выспался, а опять завтра иди, а там опять
спать, и опять идти, и опять, и опять… Разве заболеть да отправиться
в госпиталь?»
Неужто им не проще было поместить больного
в госпиталь, а самим идти далее, а не харчиться
в чужом месте, да еще вдобавок
в католической столице, где их могла настичь и действительно настигла
напасть духовная?