Шли дни. Случилось как-то так, что назначение смотрителя в полк замедлилось, явились какие-то препятствия, оказалось возможным сделать это только через месяц; через месяц сделать это забыли. Смотритель
остался в госпитале, а раненый офицер, намеченный на его место, пошел опять в строй.
Неточные совпадения
И мне стало понятно: ведь всех этих солдат, всех сплошь, нужно положить
в госпиталь; если отправлять заболевающих, то от полка
останется лишь несколько человек.
И так же незаметно, совсем случайно, вследствие непредотвратимого стечения обстоятельств, сложились дела и повсюду кругом. Все
остались на своих местах. Для каждого оказалось возможным сделать исключение из правила.
В строй попал только смотритель султановского
госпиталя. Султанову, конечно, ничего не стоило устроить так, чтобы он
остался, но у Султанова не было обычая хлопотать за других, а связи он имел такие высокие, что никакой другой смотритель ему не был страшен или неудобен.
Красавица-русалка Вера Николаевна, отболевшая
в Харбине тифом, не захотела вернуться
в султановский
госпиталь и
осталась сестрою
в Харбине. Тогда на ее место перевелась
в султановский
госпиталь штатной сестрою жилица одинокой фанзочки, «графская сестра», как ее прозвали солдаты.
В качестве штатной сестры она стала получать жалованье, около 80 руб.
в месяц. Жить она
осталась в той же фанзе, только вместо нашего солдата ей теперь прислуживал солдат из султановского
госпиталя.
Земский отряд получил от начальника санитарной части телеграмму: по приказанию главнокомандующего, всем учреждениям земским и Красного Креста, не имеющим собственных перевозочных средств, немедленно свернуться, идти
в Мукден, а оттуда по железной дороге уезжать на север. Но палаты земского отряда, как и наших
госпиталей, были полны ранеными. Земцы прочли телеграмму, посмеялись — и
остались.
Дошли мы наконец до деревни Хуныпимиоза. Здесь окончательно узнали, что никакой Лидиатуни
в округе нет, есть деревни Лидиу и Лидиафань. Вдали виднелись стоянки раньше пришедших
госпиталей. Они расположились
в большой деревне Лидиафань. Все фанзы были заняты, нам не
осталось ни одной. И здесь у всех было ощущение недоумения и заброшенности. Один из
госпиталей ночевал вчера
в деревне, где накануне, по словам китайцев, провел ночь большой отряд хорошо вооруженных хунхузов.
Неточные совпадения
А там грянула империалистическая война. Половина клуба была отдана под
госпиталь. Собственно говоря, для клуба
остались прихожая, аванзал, «портретная», «кофейная», большая гостиная, читальня и столовая. А все комнаты, выходящие на Тверскую, пошли под
госпиталь. Были произведены перестройки. Для игры «инфернальная» была заменена большой гостиной, где метали баккара, на поставленных посредине столах играли
в «железку», а
в «детской», по-старому, шли игры по маленькой.
Оказалось, однако, что австрийские сабли не сумели выгнать из Максима его упрямую душу и она
осталась, хотя и
в сильно попорченном теле. Гарибальдийские забияки вынесли своего достойного товарища из свалки, отдали его куда-то
в госпиталь, и вот, через несколько лет, Максим неожиданно явился
в дом своей сестры, где и
остался.
Он явился
в госпиталь избитый до полусмерти; я еще никогда не видал таких язв; но он пришел с радостью
в сердце, с надеждой, что
останется жив, что слухи были ложные, что его вот выпустили же теперь из-под палок, так что теперь, после долгого содержания под судом, ему уже начинали мечтаться дорога, побег, свобода, поля и леса…
Сам же Елпидифор Мартыныч употребил его всего только другой раз
в жизни: раз
в молодости над одной солдаткой
в госпитале, так как о тех не очень заботились, — умирали ли они или
оставались живыми, и теперь над Еленой: здесь очень уж ему хотелось блеснуть искусством
в глазах ее и князя!
Николай Герасимович не
остался однако тоже
в Серединском. Поручив управление имением старосте, он уехал
в Тулу, где за время пребывания
в госпитале сделал несколько приятных знакомств.