Неточные совпадения
По всему городу стояли плач и
стоны. Здесь и там вспыхивали
короткие, быстрые драмы. У одного призванного заводского рабочего была жена с пороком сердца и пятеро ребят; когда пришла повестка о призыве, с женою от волнения и горя сделался паралич сердца, и она тут же умерла; муж поглядел на труп, на ребят, пошел в сарай и повесился. Другой призванный, вдовец с тремя детьми, плакал и кричал в присутствии...
Кто-то у них чихнул, и его шепотом побранили; за ширмами раздавалось тяжелое и неровное дыхание, изредка прерываемое
коротким стоном да тоскливым метанием головы по подушке…
Изредка, правда, когда я ложился в постель с приятной мыслью о том, как сейчас я усну, какие-то обрывки проносились в темнеющем уже сознании. Зеленый огонек, мигающий фонарь… скрип саней…
короткий стон, потом тьма, глухой вой метели в полях… Потом все это боком кувыркалось и проваливалось…
В это время черная масса дрогнула и закачалась, точно лес под внезапно налетевшим ветром. Глухой и
короткий стон яростно прокатился над ней. В один миг она тесно сжалась, и тотчас же опять раздалась, разорвавшись клочьями, и опять сжалась. И, оглушая друг друга неистовыми криками, люди сплелись в безобразной свалке.
Неточные совпадения
Два инвалида стали башкирца раздевать. Лицо несчастного изобразило беспокойство. Он оглядывался на все стороны, как зверок, пойманный детьми. Когда ж один из инвалидов взял его руки и, положив их себе около шеи, поднял старика на свои плечи, а Юлай взял плеть и замахнулся, тогда башкирец
застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился
короткий обрубок.
Больше мать не расспрашивала. Долгое время в душной, промозглой комнате слышался только неистовый крик младенца да
короткое, частое дыхание Машутки, больше похожее на беспрерывные однообразные
стоны. Вдруг мать сказала, обернувшись назад:
Наконец отлегло от сердца: Колесников дышал, был без памяти, но жив; и крови вышло мало, а теперь и совсем не шла. И когда переворачивали его,
застонал и что-то как будто промолвил, но слов не разобрали. Опять замолчал. И тут после
короткой радости наступило отчаяние: куда идти в этой темноте?
Ему отзывались другие колокольни: сипло, точно простуженный архиерейский бас, вякал надтреснутый колокол у Никиты Мученика; глухим,
коротким, беззвучным рыданием отвечали с Николы на Выселках, а в женском монастыре за речкой знаменитый «серебряный» колокол
стонал и плакался высокой, чистой, певучей нотой.
— Ох! Ох! Ох! — быстро захрипели снова
короткие, отрывистые
стоны.