Неточные совпадения
Было, действительно, непонятно,
что могут делать наши госпитали
в том аду, который сверкал и грохотал вдали. Мы, врачи, дали друг другу свои домашние адреса, чтобы,
в случае смерти, известить близких.
Что касается «барышей», — я, действительно, часть сумм не показываю
в отчетах, а держу их про запас, на
случай, если на меня окажется начет.
— Ну,
что там! — добродушно ответил Давыдов. — Ведь мы обыкновенно передвигаемся не больше, как на пять, на шесть верст.
В крайнем
случае можно будет всех вас перевезти
в два раза.
В начале мукденского боя госпитали, стоявшие на станции Суятунь, были отведены на север. По этому
случаю, как мне рассказывали, Каульбарс издал приказ, где писал (сам я приказа не видел): госпитали отведены потому,
что до Суятуни достигали снаряды японских осадных орудий, но это отнюдь не обозначает отступления: отступления ни
в коем
случае не будет, будет только движение вперед… А через неделю вся армия, как подхваченная ураганом, не отступала, а бежала на север.
Мы объяснили,
что стоим одиноко и,
в случае нападения хунхузов, окажемся совсем беспомощными.
Наш солдат, сколько мне пришлось наблюдать его за войну, чрезвычайно добросовестен
в исполнении того,
что он считает себя обязанным делать. Будет и коров стеречь, и матрацы таскать… но лишь
в том
случае, когда видит,
что это — служба государству, «казне». У нас же усматривали вопиющее нарушение дисциплины
в том,
что солдаты отказывались исполнять вопиюще-беззаконные требования начальства.
Восьмого декабря мы, младшие врачи госпиталя, получили бумагу.
В ней объявлялось,
что мы отчисляемся от госпиталя и командируемся
в Россию
в распоряжение московского военно-медицинского управления. Собственно говоря, это было увольнение
в запас. Но
в таком
случае нам должны бы были выдать прогонные деньги до места нашего призыва. Чтоб избежать этого, нас здесь не увольняли, а «командировали»
в Россию.
Да и меня могли в большей скорости,
в случае чего, приехать и защитить, ибо сам я вам на болезнь Григория Васильича к тому же указывал, да и то, что падучей боюсь.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад,
что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя
в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною
случай:
в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Ну,
в ином
случае много ума хуже,
чем бы его совсем не было.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах
в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при
случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только,
что тот не находится,
что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит
в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается
в разные платья
в продолжение пьесы.
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё
случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все это,
что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
)Мы, прохаживаясь по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно
в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому
что я не так, как иной городничий, которому ни до
чего дела нет; но я, я, кроме должности, еще по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот, как будто
в награду,
случай доставил такое приятное знакомство.