Таня ушла. Токарев
сел на окно, закурил папироску. Росистый сад, облитый лунным светом, словно замер. Было очень тихо. Только изредка полно и увесисто шлепалось о землю упавшее с дерева яблоко. Вдали кричали петухи.
Неточные совпадения
Слова сыпались, как мелкие горошины, — ровные, круглые и сухие.
На душе сразу стало сухо и пусто. Токарев слушал, стараясь изобразить
на лице внимание. Таня
села к
окну и стала читать. А Ольга Петровна со своими растерянными, странно-голубыми глазами продолжала высыпать свое восхищение от книжки.
— Умора, братец! Je vous dis, il y avait un temps où on ne parlait que de ça à P[étersbour]g, [Я вам говорю, что одно время только об этом и говорили в Петербурге,] — сказал смеясь Гальцин, вскакивая от фортепьян, у которых он сидел, и
садясь на окно подле Калугина: — просто умора. Уж я всё это знаю подробно. И он весело, умно и бойко стал рассказывать какую-то любовную историю, которую мы пропустим потому, что она для нас неинтересна.
Иногда они
садились на окно, рядом с восковым бюстом женщины, у которой были розовые щеки, стеклянные удивленные глаза и редкие прямые ресницы, — и смотрели на бульвар, где жизнь начиналась с раннего утра.
Неточные совпадения
Потом, не глядя в
окна, он
сел в свою обычную позу в коляске, заложив ногу
на ногу и, надевая перчатку, скрылся за углом.
Когда он вошел в маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся в своем кресле с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я
сяду, батюшка»,
села на стул у
окна, он почувствовал что, как ни странно это было, он не расстался с своими мечтами и что он без них жить не может.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало
на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы,
села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами
на бронзовые часы, стоявшие
на столе между
окон, она стала думать.
И он, отвернувшись от шурина, так чтобы тот не мог видеть его,
сел на стул у
окна. Ему было горько, ему было стыдно; но вместе с этим горем и стыдом он испытывал радость и умиление пред высотой своего смирения.
После обеда Сергей Иванович
сел со своею чашкой кофе у
окна в гостиной, продолжая начатый разговор с братом и поглядывая
на дверь, из которой должны были выйти дети, собиравшиеся за грибами.