Неточные совпадения
В книгах не было указания на возможность подобного «осложнения» при тифе; но разве книги могут предвидеть все мелочи? Я был в отчаянии: я так глуп и несообразителен, что не гожусь во
врачи; я только способен действовать по-фельдшерски, по готовому шаблону. Теперь мне смешно вспомнить об этом отчаянии: студентам очень много твердят о необходимости индивидуализировать каждый случай, но умение индивидуализировать достигается только
опытом.
Но нужно ли приводить еще ссылки в доказательство истины, что, не имея
опыта, нельзя стать опытным оператором? Где же тут выход? С точки зрения
врача, можно еще примириться с этим: «все равно, ничего не поделаешь». Но когда я воображаю себя пациентом, ложащимся под нож хирурга, делающего свою первую операцию, — я не могу удовлетвориться таким решением, я сознаю, что должен быть другой выход во что бы то ни стало.
Вскоре я прочел во «
Враче» статью д-ра Рубеля, который, тщательно разобрав свои собственные
опыты,
опыты Петреску, его учеников и сторонников, неопровержимо доказал, что «способ Петреску причиняет во многих случаях явный, иногда даже угрожающий жизни вред, и можно только посоветовать возможно скорее предать его полному забвению».
В 1855 году, в одном из заседаний Общества пфальцских
врачей, во время прений о заразительности вторичного сифилиса (по поводу
опытов Валлера), секретарь Общества познакомил собрание с содержанием сообщения, присланного ему одним отсутствующим товарищем.
Сотня-другая
врачей, видящих в больных людях лишь объекты для своих
опытов, не дает еще права клеймить целое сословие, к которому принадлежат эти
врачи.
Параллельно можно привести ничуть не меньшее количество фактов, где
врачи производили самые опасные
опыты над самими собою.
От сотни-другой этих героев заключать о геройстве врачебного сословия вообще столь же несправедливо, как из вышеприведенных
опытов над больными делать заключение, что так относятся к своим больным
врачи вообще.
Страницы этой газеты так и пестрят заметками редакции в таком роде: «Опять непозволительные
опыты!», «Мы решительно не понимаем, как
врачи могут позволять себе подобные
опыты!», «Не ждать же, в самом деле, чтобы прокуроры взяли на себя труд разъяснить, где кончаются
опыты позволительные и начинаются уже преступные!», «Не пора ли
врачам сообща восстать против подобных
опытов, как бы поучительны сами по себе они ни были?»
Но вот в семидесятых годах в глухом немецком городке Вольштейне никому не ведомый молодой
врач Роберт Кох путем
опытов над животными подробнейшим образом изучает биологию сибиреязвенной палочки и этим своим исследованием прокладывает широкие пути к только что народившейся чрезвычайно важной науке — бактериологии.
Навряд бы дано было разрешение на
опыты этому неизвестному провинциальному
врачу…
Неточные совпадения
— Мне кажется, что тебе очень больно, — сказал он, умалчивая о своем
опыте. — Пойдем, Бетси, к
врачу. Пойдем же!
Б. Что же касается, в частности, до находящегося на скамье подсудимых больного пискаря, то хотя он и утверждает, что ничего не знал и не знает об этой истории, потому-де, что был болен и, по совету
врачей, лежал в иле, но запирательству его едва ли можно дать веру, ибо вековой
опыт доказывает, что больные злоумышленники очень часто бывают вреднее, нежели самые здоровые.
Горький
опыт подтверждал убеждения друзей и
врачей, и молодая женщина твердостию покорилась всему, чего от нее требовали.
Разговор этот, само собою разумеется, не принес той пользы, которой от него ждал доктор Крупов; может быть, он был хороший
врач тела, но за душевные болезни принимался неловко. Он, вероятно, по собственному
опыту судил о силе любви: он сказал, что был несколько раз влюблен, и, следственно, имел большую практику, но именно потому-то он и не умел обсудить такой любви, которая бывает один раз в жизни.
Профессор решительно заявлял, что все мои утверждения лживы, что
врачи выходят из школы прекрасно подготовленными, что никогда они не учатся на людях, что никаких
опытов над людьми в клиниках никогда не производилось.