Неточные совпадения
Хирург уж накануне высказал нам в клинике предполагаемую им причину смерти
больной: опухоль, которую он хотел вырезать,
оказалась сильно сращенною с внутренностями; вероятно, при удалении этих сращений был незаметно поранен кишечник, и это повело к гнилостному воспалению брюшины.
У моей
больной опухоль живота — вот все, что я могу сказать, если хочу отнестись к делу сколько-нибудь добросовестно; вырабатывать же из себя шарлатана я не имею никакого желания и не стану «уверенно» объявлять, что имею дело с гидронефрозом, зная, что это легко может
оказаться и саркомой, и эхинококком, и чем угодно.
Голосовая вибрация грудной клетки на
больной стороне
оказывается ослабленною; это обстоятельство с такою же верностью, как если бы я видел все собственными глазами, говорит мне, что выпот находится не в легких, а в полости плевры.
Но если мне случайно попадался
больной на стороне, то каждый раз
оказывалось что-нибудь, что ставило меня в совершенный тупик.
Хорошо, если у
больного окажется такая болезнь, при которой можно будет ждать: тогда я пропишу что-нибудь безразличное и потом справлюсь дома, что в данном случае следует делать.
Оказывается, у моей
больной… крупозное воспаление легких!
У
больной оказался острый сочленовный ревматизм, как раз такая болезнь, против которой медицина имеет верное, специфическое средство в виде салициловой кислоты. Для начала практики нельзя было желать случая, более благоприятного.
Результаты этой операции
оказались очень хорошими:
больные выписывались здоровыми, лишение щитовидной железы (назначение которой в то время было совершенно неизвестно), по-видимому, не вызывало никаких вредных последствий.
Я поступил вполне добросовестно. Но у меня возник вопрос: на ком же это должно выясниться? Где-то там, за моими глазами, дело выяснится на тех же
больных, и, если средство
окажется хорошим… я благополучно стану применять его к своим
больным, как применяют теперь такое ценное, незаменимое средство, как кокаин. Но что было бы, если бы все врачи смотрели на дело так же, как я?
Желая ознакомиться с изменениями, происходящими в печени при сахарной болезни, проф. Фрерикс и Эрлих вкладывали в печень
больным сахарною болезнью троакар. «По удалении стилета в трубке троакара
оказывалось несколько капель крови, обыкновенно с печеночными клетками, иногда же и более значительный колбасообразный кусок печени» [Fr. Th. v. Frerichs. Ueber den Diabetes. Berlin, 1884, p. 272.].
Сердце и легкие ее при самом тщательном исследовании
оказались здоровыми; ясное дело, у
больной была истерия. Я назначил соответственное лечение.
Кроме разращений слизистой оболочки, ради которых было произведено выскабливание, у
больной оказалась в толще матки мускульная опухоль — миома.
По требованию родителей было произведено судебно-медицинское вскрытие умершей; все ее внутренние органы
оказались совершенно нормальными, как я и нашел их при исследовании
больной перед хлороформированием; и тем не менее — смерть от этой ужасной идиосинкразии, которую невозможно предвидеть.
Такие переломы относятся к числу так называемых самородных переломов: у мальчика, как впоследствии
оказалось, была центральная костномозговая саркома; она разъела изнутри кость и уничтожила ее обычную твердость; достаточно было первого сильного движения, чтобы случился перелом; тот же самый перелом сам собою сделался бы у
больного или в клинике, или на возвратном пути домой.
Врач определил у
больного брюшной тиф, а на вскрытии
оказалось, что у него была общая бугорчатка, — позор врачам, хотя клинические картины той и другой болезни часто совершенно тожественны.
Везде, на каждом шагу, приходится быть актером; особенно это необходимо потому, что болезнь излечивается не только лекарствами и назначениями, но и душою самого
больного; его бодрая и верящая душа — громадная сила в борьбе с болезнью, и нельзя достаточно высоко оценить эту силу; меня первое время удивляло, насколько успешнее
оказывается мое лечение по отношению к постоянным моим пациентам, горячо верящим в меня и посылающим за мною с другого конца города, чем по отношению к пациентам, обращающимся ко мне в первый раз; я видел в этом довольно комичную игру случая; постепенно только я убедился, что это вовсе не случайность, что мне, действительно, могучую поддержку оказывает завоеванная мною вера, удивительно поднимающая энергию
больного и его окружающих.
Недавно лечил я одну молодую женщину, жену чиновника. Муж ее, с нервным, интеллигентным лицом, с странно-тонким голосом, перепуганный, приехал за мною и сообщил, что у жены его, кажется, дифтерит. Я осмотрел
больную. У нее
оказалась фолликулярная жаба.
Лет восемь назад больничная касса в Будапеште заявила, что будет платить врачам за каждое посещение ими
больного по сорок крейцеров (около 25 коп.); несмотря на это, желающих войти в соглашение с кассою
оказалось множество.
Неточные совпадения
— Боюсь — влопается она в какую-нибудь висельную историю. Познакомилась с этим, Иноковым, когда он лежал у нас
больной, раненый. Мужчина — ничего, интересный, немножко — топор. Потом тут
оказался еще один, — помнишь парня, который геройствовал, когда Туробоева хоронили? Рыбаков…
В начале зимы его перевезли в Лефортовский гошпиталь;
оказалось, что в больнице не было ни одной пустой секретной арестантской комнаты; за такой безделицей останавливаться не стоило: нашелся какой-то отгороженный угол без печи, — положили
больного в эту южную веранду и поставили к нему часового. Какова была температура зимой в каменном чулане, можно понять из того, что часовой ночью до того изнемог от стужи, что пошел в коридор погреться к печи, прося Сатина не говорить об этом дежурному.
«Да и забыл тогда об этом поинтересоваться», но все-таки
оказалось, что у него превосходная память, потому что он даже припомнил, как строга была к маленькому воспитаннику старшая кузина, Марфа Никитишна, «так что я с ней даже побранился раз из-за вас за систему воспитания, потому что всё розги и розги
больному ребенку — ведь это… согласитесь сами…» и как, напротив, нежна была к бедному мальчику младшая кузина, Наталья Никитишна…
Два воскресенья сряду батюшка сказывался
больным и не служил обедни, но на третье такая отговорка
оказалась уже неудобною.
Все, признанные
больными, все равно, какая бы болезнь у них ни
оказалась, — неизбежно перед ванной должны были принять по стаканчику касторового масла.