Неточные совпадения
Один древний христианский пустынник сподобился
видеть «райскую жизнь блаженных»: они живут без греха, не употребляя одежд, не вкушая ни вина, ни хлеба печеного, храня чистоту, питаясь одной водою и плодом, который ежедневно исходит из дерева в шестой час
дня.
Как мы уже
видели, Николай Ростов отзывается о сестре: «Наташа уморительна. Чуть
дело до рассуждений, у ней своих слов нет, — она так словами Пьера и говорит». Сам Толстой отмечает, что умственным, отвлеченным
делам мужа Наташа приписывала огромную важность, не понимая их. Значит ли это, что связь между Наташей и Пьером — исключительно лишь животная, что при телесной близости между ними — полная духовная разъединенность и непонимание?
Позднышев в «Крейцеровой сонате» говорит: «Любовь — это не шутка, а великое
дело». И мы
видели: для Толстого это действительно великое, серьезное и таинственное
дело,
дело творческой радости и единения,
дело светлого «добывания жизни». Но в холодную пустоту и черный ужас превращается это великое
дело, когда подходит к нему мертвец и живое, глубокое таинство превращает в легкое удовольствие жизни.
Он не
видел и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым
днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления».
Что такое, на самом
деле, жизнь, можно ли,
видя ее «насквозь», испытывать любовь, или напротив, отвращение и ужас, — каждый решит сам в зависимости от степени своей жизненности. Мы же только отметим здесь один очень характерный эпизод в художественной жизни Достоевского.
И в непонятном ослеплении люди верят обману, старательно работают над тем, что уродует и разрушает их жизнь, и не
видят, как ничтожно и внутренне смешно их
дело, снаружи такое важное и серьезное.
И в самом
деле, если живые не
видят, то мертвые удивляются».
Выйди, Филирид, из священной пещеры,
И на смелый дух, на великую мощь
Девы порадуйся. В схватке
Грозной бестрепетным
вижуЛик ее. Выше страданий
Дух свой она вознесла,
И неведом сердцу страх.
Кто ее родил из смертных?
Учитесь люди,
И пока пределов жизни не достигнет без печали,
И пока свой
день последний не
увидит тот, кто смертен,
На земле не называйте вы счастливым никого.
Мы от них родились, их «отцами» зовем,
А они на подобные муки глядят!
То, что будет, неведомо смертным, а то,
Что теперь перед нами, — ужасно для нас
И позорно для них…
Покидай же, о,
дева, скорей этот дом:
Ты
увидела много нежданных смертей,
Никогда до сих пор не случавшихся бед, —
И средь них ни одной, где виновник — не Зевс.
Он, с огнем опытности в руках, пускался в лабиринт ее ума, характера и каждый день открывал и изучал все новые черты и факты, и все не
видел дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни.
— Дитятко… Дунюшка… встань, дитятко, не убивай себя по-пустому, — говорил старик разбитым, надорванным голосом. — В чем же вина твоя? В чем?.. Очнись ты, утеха моя, мое дитятко! Оставь его, не слушай… Господь
видит дела наши… Полно, не круши меня слезами своими… встань, Дунюшка!..
Неточные совпадения
Добчинский.
Дело очень тонкого свойства-с: старший-то сын мой, изволите
видеть, рожден мною еще до брака.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я
вижу, вы благородный человек. Теперь другое
дело.
Сошелся мир, шумит, галдит, // Такого
дела чудного // Вовек не приходилося // Ни
видеть, ни решать.
Чуть
дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины // Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина…
Увидите!»
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни
день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! //
Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!