Неточные совпадения
Но вдруг Анна остановилась. Выражение ее лица мгновенно изменилось.
Ужас и волнение вдруг заменились выражением
тихого, серьезного и блаженного внимания. Он не мог понять значения этой перемены. Она слышала в себе движение новой жизни».
Сам Каратаев, действительно, глубоко счастлив —
тихим, крепким счастьем, несмотря на все
ужасы и скорби жизни.
В комнате пахнет гниющим пером постели, помадой, пивом и женщиной. Ставни окна закрыты, в жарком сумраке бестолково маются, гудят большие черные мухи. В углу, перед образом Казанской божьей матери, потрескивая, теплится лампада синего стекла, точно мигает глаз, искаженный
тихим ужасом. В духоте томятся два тела, потные, горячие. И медленно, тихо звучат пустые слова — последние искры догоревшего костра.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и
тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой
ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Но вдруг она остановилась. Выражение ее лица мгновенно изменилось.
Ужас и волнение вдруг заменились выражением
тихого, серьезного и блаженного внимания. Он не мог понять значения этой перемены. Она слышала в себе движение новой жизни.
Он осторожно отворил и вошел с
ужасом на лице,
тихим шагом, каким может входить человек с намерением совершить убийство. Он едва ступал на цыпочках, трясясь, бледный, боясь ежеминутно упасть от душившего его волнения.
— Бабушка презирает меня, любит из жалости! Нельзя жить, я умру! — шептала она Райскому. Тот бросался к Татьяне Марковне, передавая ей новые муки Веры. К
ужасу его, бабушка, как потерянная, слушала эти
тихие стоны Веры, не находя в себе сил утешить ее, бледнела и шла молиться.
Пришло известие, что Роберт Блюм расстрелян. Семья Райнеров впала в
ужас. Старушка мать Ульриха Райнера, переехавшая было к сыну, отпросилась у него опять в
тихую иезуитскую Женеву. Старая француженка везде ждала гренадеров Сюррирье и просила отпустить с нею и внука в ее безмятежно-молитвенный город.