Неточные совпадения
Мы живем не для того, чтобы
творить добро, как живем не для того, чтобы бороться, любить, есть или спать. Мы
творим добро, боремся, едим, любим, потому что живем. И поскольку мы в этом живем, поскольку это есть проявление
жизни, постольку не может быть и самого вопроса «зачем?».
Глубокая и таинственная серьезность «живой
жизни», форма проявления ее в том светлом существе, которое называется человеком, счастье в его отличии от удовольствия, уплощение и омертвение
жизни, когда дело ее берется
творить живой мертвец, — все эти стороны художественного жизнепонимания Толстого особенно ярко и наглядно проявляются в отношении его к любви между мужчиной и женщиной.
«Беру кусок
жизни, грубой и бедной, и
творю из нее сладостную легенду», — говорит русский декадент.
Неспособный чувствовать силы и красоты подлинной
жизни, изживший себя человек в своем уединении
творит из
жизни «мечту», «сладостную легенду» и ею оправдывает для себя
жизнь.
Но бодрый и жизнежадный древний эллин смотрел на
жизнь не из тиши кабинета, он боролся, радовался и страдал в самом водовороте
жизни, он непрерывно
творил — не сладостную легенду, а сильную, яркую
жизнь, краше самой сладостной легенды.
Но — боже мой! Где же вокруг видел Ницше этих добрых и мягких? Чему они помешали, что задержали? Кто
творил вокруг Ницше реальную
жизнь? Бисмарк и Лассаль, Ротшильд и Маркс, Наполеон III и Гарибальди, Галлифе и Бланки, Абдул-Гамид и Биконсфильд, Муравьев-Виленский и Чернышевский, Победоносцев и Желябов, — какие всё «мягкие»! Какие всё «добрые»! Неужели вправду величайшею угрозою для века этих людей был… Диккенс, что ли?
«Новой гордости научило меня мое «Я», — говорит Заратустра, — ей учу я людей: больше не прятать головы в песок небесных вещей, но свободно нести ее, земную голову, которая
творит для земли смысл!» Ницше понимал, что неисчерпаемо глубокая ценность
жизни и религиозный ее смысл не исчезают непременно вместе со «смертью бога».
Не как Толстой, не из здоровья, не из полноты
жизни творил Ницше свое учение о
жизни, — не из «нутра» своего, а только из глубокого убеждения в болезненности почвы, на которой вырастают учения противоположные.
Неточные совпадения
Бог знает, что
творит: // Сладка ли
жизнь крестьянина?
В том, что говорили у Гогиных, он не услышал ничего нового для себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый из которых боится порвать свою веревочку, изменить своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди строят мнения на фактах, но для того, чтоб не считаться с фактами. В конце концов
жизнь творят не бунтовщики, а те, кто в эпохи смут накопляют силы для
жизни мирной. Придя домой, он записал свои мысли, лег спать, а утром Анфимьевна, в платье цвета ржавого железа, подавая ему кофе, сказала:
— Неплохо было затеяно, — сказал Иноков и толкнул его локтем. — Нет, серьезно; я верю, что люди будут
творить чудеса, иначе —
жизнь ни гроша не стоит и все надобно послать к черту! Все эти домики, фонарики, тумбочки…
— «Западный буржуа беднее русского интеллигента нравственными идеями, но зато его идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а главное — он живет сравнительно цельной духовной
жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства русского национального духа указуют на то, что мы призваны
творить в области религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
А может быть, сон, вечная тишина вялой
жизни и отсутствие движения и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляли человека
творить среди естественного мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.