В минуту большой опасности бывает, что в человеке вдруг просыпается та же уверенная, хладнокровная и зоркая
сила инстинкта; она пренебрежительно отстраняет растерявшийся разум, схватывает положение во всей его сложности и выводит человека из опасности.
Неточные совпадения
Это судорожное цепляние за жизнь жизненно-бессильных душ очень легко смешать со здоровою
силою несокрушимого жизненного
инстинкта. В такую ошибку впадет Алеша Карамазов в беседе своей с братом Иваном.
Цельный, самим собою сильный
инстинкт жизни говорить так не может. Ему нет нужды «надувать себя», он верит в свои
силы, не рассчитывает их на определенный срок. Прежде же и главнее всего — для него вполне несомненна святая законность своего существования. Жизненный же
инстинкт, который сам стыдится себя, который сам спешит признать себя «подлым» и «неприличным», — это не жизненный
инстинкт, а только жалкий его обрывок. Он не способен осиять душу жизнью, — способен только ярко осветить ее умирание.
Одна из таких
сил —
инстинкт.
Только в детях силен еще этот
инстинкт жизни, эта «свежая, молодая
сила жизни, какою везде кругом дышит природа».
Жизнью переполнена душа, жизнью пронизан весь мир вокруг — и непонятен странный вопрос: «для чего жизнь?» Только ужасающее разложение в человеке
инстинкта жизни делает возможным этот вопрос — бессмысленный и смешной при наличности
инстинкта жизни, не разрешимый при его отсутствии никакими
силами разума.
Только по большому недоразумению можно относить Толстого к приверженцам этого «прекрасного зверя». Зверь одинок. Он полон
силы жизни, но познавательною интуицией своего
инстинкта соприкасается с миром только для ближайших, практических своих целей. Высшее, до чего он способен подняться, это — сознание единства со своими детенышами или, — у роевых и стадных животных, — до сознания единства со своей общиной. Живой мир в целом для животного чужд и нем, он для него — только среда, добыча или опасность.
Тем не менее эта осенняя красота эллинской трагедии слишком громко говорит о студеных ночах души, об увядающих
силах жизни, о замирающем жизненном
инстинкте.
И Ницше крепко держится за эти редкие минуты, старается отрешиться от себя и заглушить мрачные похоронные песни, которые поет его увечная душа. Ей нельзя верить, нельзя позволить ей обмануть себя и его. «Я сделал свою волю к здоровью, свою волю к жизни своей философией, — рассказывает он. — Годы полного падения моей жизненной
силы и были теми, когда я перестал быть пессимистом:
инстинкт самосохранения воспретил мне философию нищеты и уныния».
Неточные совпадения
Попробуем признать рабочую
силу не идеальною рабочею
силой, а русским мужиком с его
инстинктами и будем устраивать сообразно с этим хозяйство.
Связь между всеми
силами природы и так чувствуется
инстинктом…
Он скорее допускал тут одну только тупую тягость
инстинкта, которую не ему было порвать и через которую он опять-таки был не в
силах перешагнуть (за слабостию и ничтожностию).
— Это, очевидно, местный покровитель искусств и наук. Там какой-то рыжий человек читал нечто вроде лекции «Об
инстинктах познания», кажется? Нет, «О третьем
инстинкте», но это именно
инстинкт познания. Я — невежда в философии, но — мне понравилось: он доказывал, что познание такая же
сила, как любовь и голод. Я никогда не слышала этого… в такой форме.
— Окруженная стихией зоологических
инстинктов народа, интеллигенция должна вырабатывать не политические теории, которые никогда и ничего не изменяли и не могут изменить, а психическую
силу, которая могла бы регулировать сопротивление вполне естественного анархизма народных масс дисциплине государства.