Неточные совпадения
Но потом, в конце
романа, в мрачной и страшной картине падения человеческого духа, когда
зло, овладев существом человека, парализует всякую силу сопротивления, всякую охоту борьбы с мраком, падающим на душу и сознательно, излюбленно, со страстью отмщения принимаемым душою вместо света, — в этой картине — столько назидания для судьи человеческого, что, конечно, он воскликнет в страхе и недоумении: «Нет, не всегда мне отмщение, и не всегда Аз воздам», и не поставит бесчеловечно в вину мрачно павшему преступнику того, что он пренебрег указанным вековечно светом исхода и уже сознательно отверг его».
Глядя, как они, окутанные в яркие ткани, в кружевах, цветах и страусовых перьях, полулежа на подушках причудливых экипажей, смотрят на людей равнодушно или надменно, ласково или вызывающе улыбаясь, он вспоминал суровые
романы Золя, пряные рассказы Мопассана и пытался определить, которая из этих женщин родня Нана или Рене Саккар, m-me де Бюрн или героиням Октава Фелье, Жоржа Онэ, героиням модных пьес Бернштейна?
Неточные совпадения
— «Люди любят, чтоб их любили, — с удовольствием начала она читать. — Им нравится, чтоб изображались возвышенные и благородные стороны души. Им не верится, когда перед ними стоит верное, точное, мрачное,
злое. Хочется сказать: «Это он о себе». Нет, милые мои современники, это я о вас писал мой
роман о мелком бесе и жуткой его недотыкомке. О вас».
— Тот,
Роман, добрый и спокойный. Лицо у него грустное, но не
злое… Он родился зрячим. А другой… Он очень страдает, — вдруг свернула она.
Она не острила, не смеялась, не читала, как всегда, своего обычного бульварного
романа, который теперь бесцельно лежал у нее на груди или на животе, но была
зла, сосредоточенно-печальна, и в ее глазах горел желтый огонь, говоривший о ненависти.
Да, это было настоящее чувство ненависти, не той ненависти, про которую только пишут в
романах и в которую я не верю, ненависти, которая будто находит наслаждение в делании
зла человеку, но той ненависти, которая внушает вам непреодолимое отвращение к человеку, заслуживающему, однако, ваше уважение, делает для вас противными его волоса, шею, походку, звук голоса, все его члены, все его движения и вместе с тем какой-то непонятной силой притягивает вас к нему и с беспокойным вниманием заставляет следить за малейшими его поступками.
Оговариваюсь, впрочем, что в расчеты мои совсем не входит критическая оценка литературной деятельности
Зола. В общем я признаю эту деятельность (кроме, впрочем, его критических этюдов) весьма замечательною и говорю исключительно о"Нана", так как этот
роман дает мерило для определения вкусов и направления современного буржуа.