Неточные совпадения
Перезвон
в «Братьях Карамазовых» — «мохнатая, довольно большая и
паршивая собака… Правый глаз ее был крив, а левое ухо почему-то с разрезом. Она взвизгивала и прыгала, служила, ходила на задних лапах, бросалась на спину всеми четырьмя лапами вверх и лежала без движения, как мертвая… Коля, выдержав Перезвона определенное время мертвым, наконец-то свистнул ему: собака вскочила и пустилась прыгать от радости, что исполнила свой долг».
Мельком является еще
в «Бесах» «скверная, старая маленькая собачонка Земирка»,
в «Двойнике» —
паршивая уличная собачонка. Вот чуть ли и не все животные, которых мы встречаем
в чисто художественных произведениях Достоевского.
И всюду здесь жизнь, всюду ощущение этой жизни и уважение к ней — то просто уважение, которое так высоко ставит Толстой. Мы видели, например, что
в чисто художественных произведениях Достоевского совсем нет животных. Если изредка животное и промелькнет, то непременно «противное», «
паршивое», «скверное» — бесконечно униженное, с мертвою и мрачною душою. А вот как
в «Записках из мертвого дома...
Неточные совпадения
Коля же
в эти мгновения или смотрел нахмуренно
в окно, или разглядывал, не просят ли у него сапоги каши, или свирепо звал Перезвона, лохматую, довольно большую и
паршивую собаку, которую с месяц вдруг откуда-то приобрел, втащил
в дом и держал почему-то
в секрете
в комнатах, никому ее не показывая из товарищей.
— И потом, каким он тоном позволяет себе говорить
в нашем обществе! — продолжал кипятиться Собашников. — Какой-то апломб, снисходительность, профессорский тон…
Паршивый трехкопеечный писака! Бутербродник!
Как! когда заводы на Урале
в течение двух веков пользовались неизменным покровительством государства, которое поддерживало их постоянными субсидиями, гарантиями и высокими тарифами; когда заводчикам задаром были отданы миллионы десятин на Урале с лесами, водами и всякими минеральными сокровищами, только насаждай отечественную горную промышленность; когда на Урале во имя тех же интересов горных заводов не могли существовать никакие огнедействующие заведения, и уральское железо должно совершать прогулку во внутреннюю Россию, чтобы оттуда вернуться опять на Урал
в виде павловских железных и стальных изделий, и хромистый железняк, чтобы превратиться
в краску, отправлялся
в Англию, — когда все это творилось, конечно, притязания какого-то
паршивого земства, которое ни с того ни с сего принялось обкладывать заводы налогами, эти притязания просто были смешны.
— Вы сами видели, с каким чувством симпатии мы к вам относились, то есть я и Александра Петровна. И если я теперь вынужден… Ах, да вы сами знаете, что
в этом
паршивом городишке нет ничего страшнее сплетни!
— И что это за барин такой! — говаривал он обыкновенно
в таких случаях об Алексее Дмитриче, — просто шавку
паршивую с улицы поднял и ту за стол посадил!