Но когда я
приезжал в Тулу, когда сестры, «белые» и «черные», обсев, жадно слушали мои рассказы, — все, что было в Петербурге, начинало и в собственном моем представлении кипеть и сверкать, делаться красивым и завлекательным.
Однажды
приехал в Тулу император Александр III. В торжественной его встрече участвовали и все учебные заведения. Учащиеся были выстроены шпалерами по улицам, по которым проезжал царь. Инна и Маня воротились с этой встречи потные, усталые, охрипшие. Восторженно рассказывали, как махали царю платками, как бросали ему цветы, как до хрипоты кричали «ура!», с гордостью показывали опухшие от рукоплесканий ладони.
Неточные совпадения
На большие праздники
в Тулу приезжал из Калуги ксендз, — и тогда папа уходил
в ихнюю, католическую церковь.
В доме у нас большим почетом и уважением пользовался дедушка Викентий Михайлович; он иногда
приезжал к нам
в Тулу из своего имения, села Теплого.
В августе Плещеевы
приехали а
Тулу.
В воскресенье мы были у них
в гостях.
Было так. Папа считался лучшим
в Туле детским врачом. Из Ясной Поляны
приехал Лев Толстой просить папу
приехать к больному ребенку. Папа ответил, что у него много больных
в городе и что за город он не ездит. Толстой настаивал, папа решительно отказывался. Толстой рассердился, сказал, что папа как врач обязан поехать. Папа ответил, что по закону врачи, живущие
в городе, за город не обязаны ездить. Расстались они враждебно.
Папа летом продолжал заниматься врачебной практикой
в Туле и только по воскресеньям
приезжал в деревню.
Через две недели
приехал обратно
в Тулу.
На лето я
приехал домой. Жил то
в Туле, то
в Зыбине. Усиленно готовился к экзаменам, а
в часы отдыха писал задуманную повесть. Маруся окончила гимназию. Она собиралась поступить на Петербургские высшие женские курсы, но дела родителей были очень расстроены, содержать ее
в Петербурге они не могли. Маруся собиралась с осени поступить учительницей
в семью соседнего помещика, чтобы принакопить денег на курсы.
С самого начала моей литературной деятельности я издавал свои книги сам и не видел
в этом никакого неудобства.
В нескольких типографиях спросишь смету, выберешь типографию, бумагу, сговоришься с книжным складом — и все. Помню раз, когда я жил
в ссылке
в Туле, ко мне
приехал какой-то издатель из Москвы и предложил мне выпустить новым изданием сильно тогда шумевшие мои «Записки врача».
Приезжаю в Тулу, являюсь к исправнику, так и так, дескать, получите вы на днях из Петербурга бумагу об отставном корнете Савине, проживающем у себя, в селе Рудневе… «Бумаги мы еще не получали, а если и получим, отошлем обратно», — отвечает мне исправник.
«А быть может она
приехала в Тулу или в село и скрылась до времени, чтобы выждать его отъезда и затем явиться рассчитываться со своей соперницей, — мелькнуло в его уме соображение. — Быть может она соединилась в Туле с этим пьяницей, мужем Маргариты, и пока он сидит здесь, они там произвели или произведут расправу со Строевой».
Неточные совпадения
— Ой, если б ты знал, что делается
в провинции! Я была
в шести городах.
В Туле… Сказали — там семьсот винтовок, патроны, а… ничего нет!
В Коломне меня едва не… едва успела убежать… Туда
приехали какие-то солдаты… ужас! Дай мне кусок чего-нибудь…
— Томилина помнишь? Вещий человек.
Приезжал сюда читать лекцию «Идеал, действительность и «Бесы» Достоевского». Был единодушно освистан. А
в Туле или
в Орле его даже бить хотели. Ты что гримасничаешь?
—
Приехал он там
в Тулу или Калугу…
К сожалению, мы попали
в такие ухабы и развалы, при которых о птичьем полете нечего было и думать. Вероятно, избегая еще худшей дороги, мы поехали не на
Тулу, а на Калугу, и это единственный раз
в жизни, что мне удалось побывать
в этом городе,
в котором помню только громадное количество голубей, да надпись на окне постоялого двора: «Вы
приехали в Калугу к любезному другу».
Приехав на другой день
в Белокаменную, он тотчас с Николаевского вокзала приказал везти себя на Курский и
в тот же вечер был
в Туле, откуда проехал на наемных лошадях
в свое Руднево.