Неточные совпадения
Это все — для общего понимания последующего. А теперь прекращаю связный рассказ. Буду в хронологическом порядке передавать эпизоды так, как они выплывают в памяти, и
не хочу разжижать их водою для
того,
чтобы дать связное повествование. Мне нравится, что говорит Сен-Симон: «
То здание наилучшее, на которое затрачено всего менее цемента.
Та машина наиболее совершенна, в которой меньше всего спаек.
Та работа наиболее ценна, в которой меньше всего фраз, предназначенных исключительно для связи идей между собою».
Плюшкин магазин. — Мама требовала,
чтобы вечером, перед
тем как ложиться спать, мы
не оставляли игрушек где попало, а убирали бы их. Конечно, мы постоянно забывали. Тогда мама объявила, что все неприбранные игрушки она вечером будет брать и прятать, как Плюшкин. И рассказала про гоголевского Плюшкина, как он тащил к себе все, что увидит.
— Раз ты чувствуешь, что это твое призвание,
то противиться ему, конечно,
не следует. Хорошо, будь моряком. Но ты кем хочешь быть, — матросом,
чтобы только мыть шваброй полы на корабле, или капитаном,
чтобы управлять кораблем?
Я с одушевлением стал рассказывать о вторжении диких германских варваров в Италию, о боях с ними Мария, о
том, как жены варваров,
чтобы не достаться в руки победителям, убивали своих детей и закалывались сами. Учитель, задавший мне свой вопрос с ироническим недоверием, слушал, пораженный, и весь класс слушал с интересом. Я получил за свою работу пять с крестом, — у нас отметка небывалая.
Вот — праведница, которая, умирая, наверное, молилась об одном:
чтобы ей в аду было присуждено место
не слишком горячее. И Христос сказал бы ей на страшном суде: ты губила душу свою и
тем спасла ее!
— Что ты, Василий, говоришь!
Не могу. Вместо
того чтобы косить, он за водкою будет бегать. Пошабашим, — тогда пускай идет.
И проповедник предлагал своим слушателям пасть на землю и тоже плакать… Но плакать так
не хочется! Хочется бегать, кувыркаться, радоваться
тому, что завтра праздник… Глаза мамы умиленно светятся, также и у старшей сестры. Юли, на лицах младших сестренок растерянное благоговение. А мне стыдно, что у меня в душе решительно никакого благочестия, а только скука непроходимая и желание,
чтобы поскорее кончилось. Тошно и теперь становится, как вспомнишь!
Впоследствии, в своих фельетонах, он любил рассказывать: «Когда я был в Англии,
то мне говорил Стад…», или: «Когда я был а Персии,
то мне говорил персидский шах…» Студентом он еще
не имел таких высоких знакомств, довольствовался более скромными и рассказывал, стараясь,
чтобы все кругом слышали: «Когда я был у профессора Батюшкова,
то он мне говорил…»
Я проводил с ними беседы о холере, о причинах заболевания и способах от него уберечься;
чтобы рассеять страх перед бараками, разрешил посещение заболевших родственниками; в санитары набирал местных шахтеров — из
тех, которые выздоровели у нас в бараках; от них товарищи их узнавали, что ничего ужасного в бараках у нас
не делается.
«А что, почтенный, нельзя ли, — говорит, — ваших докторей-фершалов побеспокоить?» — «На что они, — говорю, — тебе?» — «А на
то,
чтобы их
не было.
На лето я приехал домой. Жил
то в Туле,
то в Зыбине. Усиленно готовился к экзаменам, а в часы отдыха писал задуманную повесть. Маруся окончила гимназию. Она собиралась поступить на Петербургские высшие женские курсы, но дела родителей были очень расстроены, содержать ее в Петербурге они
не могли. Маруся собиралась с осени поступить учительницей в семью соседнего помещика,
чтобы принакопить денег на курсы.
— Я ничего
не имею против
того,
чтобы поместить примечание. Но подумайте, нужно ли оно? У большой публики оно вызовет только недоумение: ей совершенно чужды наши маленькие разногласия и споры, оттенки наших мнений ей совсем непонятны. Боюсь, что вы поставите себя в смешное положение.
В
то время как другие сотрудники «Русского богатства» с раскольничьею нетерпимостью сторонились марксистов и избегали с ними частных,
не публично-боевых встреч, Короленко и его друг Н. Ф. Анненский, напротив, пользовались всяким случаем,
чтобы поговорить и поспорить с марксистами, и очень часто их можно было встретить на журфиксах М. И. Туган-Барановского, где собирались все тогдашние представители легального марксизма — П. Б. Струве, В. Я. Богучарский, П. П. Маслов, М. П. Неведомский, А. М. Калмыкова и др.
Когда все кругом потихоньку указывают друг другу на знаменитого человека, когда почтительно прислушиваются к каждому его слову, гордятся и хвалятся знакомством с ним,
то очень много нужно душевной силы,
чтобы не стать суетным, тщеславным и нетерпимым.
Но с людьми, ему неинтересными, он держался
не то чтобы высокомерно или небрежно, — а просто они для него совершенно
не существовали, были пустотою, которой он даже
не замечал.
Знал я другую писательскую жену. Прочтет ей муж свой рассказ, она скажет: «Недурно. Но Ванечка Бунин написал бы лучше». Или: «Вот бы эту
тему Антону Павловичу!» А писатель был талантливый, со своим лицом. И он вправе был бы сказать жене: «Суди меня, как меня, и оставь в покое Чехова и Бунина». Для Александры Михайловны Леонид Андреев был именно родным, милым Леонидом Андреевым, ей
не нужен он был ни меньшим, ни большим, но важно было,
чтобы он наилучше дал
то, что может дать.
Ив. Бунин настойчиво требовал,
чтобы мы немедленно приступили к изданию сборников. Я был решительно против этого: для сборников требовались средства, которых у нас еще
не было, за статьи для сборника нужно было платить сразу, чего мы сделать
не могли; кроме
того для сборников нужна была
не такая расплывчатая платформа, как для издания книг, платформа, о которой нужно было еще договориться с товарищами. Бунин все время бузил, возмущался.
В этих кипящих спорах в фойе театра дружески, без вражды сошлись представители самых различных общественных и литературных группировок Мне лично это очень понравилось, потому что до
тех пор мы сходились с модернистами, религиозниками и всякими мирнообновленцами только на боевых публичных диспутах, где, конечно, было
не до
того,
чтобы вслушиваться и вдумываться в высказывание противников.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести,
то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же,
чтобы уже ровно было восемьсот.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо…
не вспомню его фамилии, никак
не может обойтись без
того,
чтобы, взошедши на кафедру,
не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою
не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще
не было, что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на
то,
чтобы ей было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит
не без
того,
чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания: