Неточные совпадения
Странно! Очень было странно!.. Я изумленно пожимал плечами и молчал. Может быть, библиотекарь не заметил я
книжке моего стихотворения? Может быть, шутки ради, не сказал Башкирову, что оно напечатано? Башкиров завтра придет в библиотеку, а библиотекарь ему: «И вы поверили? Я же с вами пошутил!
Стихи Вицентовича, конечно, напечатаны. Прекрасные
стихи!»
Или, может быть,
стихи пропали на почте, не дошли до редакции? Башкиров сказал, что ему говорил библиотекарь, — возможно,
стихи запоздали и появятся в ноябрьской
книжке. Ну, что ж поделаешь! Очевидно, причина в этом. Будем ждать ноябрьской
книжки!
Зиночка писала
стихи. Отец любовно издал сборничек ее
стихов на прекрасной бумаге, — в нескольких десятках экземпляров. К тысячелетию Кирилла и Мефодия Славянское благотворительное общество объявило конкурс на популярную брошюру с описанием их деятельности. Зиночка получила вторую премию, и
книжка ее была издана. Отец объяснял, что первая премия потому не досталась Зиночке, что ее заранее было решено присудить одному лицу, имеющему большие связи среди членов жюри.
Минский почему-то не спешил издавать сборника своих
стихов, мы их разыскивали в старых
книжках „Вестника Европы“ и „Русской мысли“.
Пообедав, он ушел в свою комнату, лег, взял
книжку стихов Брюсова, поэта, которого он вслух порицал за его антисоциальность, но втайне любовался холодной остротой его стиха. Почитал, подремал, затем пошел посмотреть, что делает Варвара; оказалось, что она вышла из дома.
Что он Зайцевский — об этом и не знали. Он как-то зашел ко мне и принес изданную им
книжку стихов и рассказов, которые он исполнял на сцене. Книжка называлась «Пополам». Меня он не застал и через день позвонил по телефону, спросив, получил ли я ее.
Неточные совпадения
На изящной полочке стояло десятка полтора красиво переплетенных в сафьян
книжек: Миропольского, Коневского;
стихи Блока, Сологуба, Бальмонта, Брюсова, Гиппиус; Вилье де Лиль Адан, Бодлер, Верлен, Рихард Демель; «Афоризмы» Шопенгауэра.
У нее была маленькая
книжка в синем бархатном переплете, куда ей записывали
стихи.
Получил от него в подарок
книжку «Продолжение “Евгения Онегина"», написанную недурным
стихом.
После этого глубокомысленные сочинения Ганемана исчезли с отцовского стола, а на их месте появилась новая
книжка в скромном черном переплете. На первой же странице была виньетка со
стихами (на польском языке):
Вскоре мать начала энергично учить меня «гражданской» грамоте: купила
книжки, и по одной из них — «Родному слову» — я одолел в несколько дней премудрость чтения гражданской печати, но мать тотчас же предложила мне заучивать
стихи на память, и с этого начались наши взаимные огорчения.