За ужином произошла жестокая схватка по вопросу о
задачах искусства между Леонидом Андреевым, Сологубом, Сергеем Глаголем, с одной стороны, Буниным и мною, с другой.
Вопросы о творчестве, о культуре, о
задачах искусства, об устройстве обществ, о любви и т. п. приобретали характер вопросов религиозных.
Выражается это очень странно, в виде страстности; но это не страстность, заставляющая современного человека хоть на минуту перенестись в эпоху нибелунгов, олимпийских богов и вообще в эпохи великих образов и грандиозного проявления гигантских страстей: это в жизни прихоть, оправдываемая преданиями; в творчестве — служение чувственности и неуменье понять круглым счетом ровно никаких
задач искусства, кроме задач сухо политических, мелких, или конфортативных, разрешаемых в угоду своей субъективности.
Если же он сознательно или бессознательно, но изменяет верховной
задаче искусства, — просветлять материю красотой, являя ее в свете Преображения, и начинает искать опоры в этом мире, тогда и искусство принимает черты хозяйства, хотя и особого, утонченного типа; оно становится художественною магией, в него все более врывается магизм, — в виде ли преднамеренных оркестровых звучностей, или красочных сочетаний, или словесных созвучий и под.
—
Задачи искусства — это героизм и пастораль, вера, семья и мирная буколика, без всякого сованья носа в общественные вопросы — вот ваша область, где вы цари и можете делать что хотите.
Неточные совпадения
Каждый день имеет свои неповторимые и единственные
задачи и требует
искусства.
Он вспомнил, что еще в Москве задумал статью «О прекрасном в
искусстве и в жизни», и сел за работу. Первую половину тезиса, гласившую, что прекрасное присуще
искусству, как обязательный элемент, он, с помощью амплификаций объяснил довольно легко, хотя развитие мысли заняло не больше одной страницы. Но вторая половина, касавшаяся влияния прекрасного на жизнь, не давалась, как клад. Как ни поворачивал Бурмакин свою
задачу, выходил только голый тезис — и ничего больше. Даже амплификации не приходили на ум.
Замыслов (входя). Развращал молодежь… Соня и Зимин убеждали меня, что жизнь дана человеку для ежедневного упражнения в разрешении разных социальных, моральных и иных
задач, а я доказывал им, что жизнь —
искусство! Вы понимаете, жизнь —
искусство смотреть на все своими глазами, слышать своими ушами…
Но, — каковы бы ни были эти новые формы — знание, наука,
искусство, основные
задачи интеллигенции останутся всегда важнейшим из жизненных процессов отдельного человека и всей нации…
По силам ли автора
задача, которую хотел он объяснить, решать это, конечно, не ему самому. Но предмет, привлекший его внимание, имеет ныне полное право обращать на себя внимание всех людей, занимающихся эстетическими вопросами, то есть всех, интересующихся
искусством, поэзиею, литературой.