Неточные совпадения
Постоянно бывали ближайшие
сотрудники журнала: Н. Ф. Анненский, жизнерадостный старик с душою юноши; философ-позитивист В. В. Лесевич, скромный, с красным, шишковатым носом горького пьяницы, в
жизнь свою не выпивший ни капли вина (у него была алкоголическая наследственность, он знал это и берегся); захлебисто-хохочущий публицист-социолог С. Н. Южаков с наружностью Фальстафа; изящный А. И. Иванчин-Писарев, в золотых очках, П. В. Мокиевский и другие.
В первой половине девяностых годов, воротившись из разных мест сибирской ссылки, оба они стояли в центре интеллигентной
жизни Нижнего Новгорода; потом, по переезде в Петербург, оба были близкими
сотрудниками «Русского богатства».
Неточные совпадения
Самым интересным человеком в редакции и наиболее характерным для газеты Самгин, присмотревшись к
сотрудникам, подчеркнул Дронова, и это немедленно понизило в его глазах значение «органа печати». Клим должен был признать, что в роли хроникера Дронов на своем месте. Острый взгляд его беспокойных глаз проникал сквозь стены домов города в микроскопическую пыль буднишной
жизни, зорко находя в ней, ловко извлекая из нее наиболее крупные и темненькие пылинки.
На
сотрудников он смотрит как на илотов;
сотрудники, в свою очередь, направо и налево сыплют анекдотами из
жизни своих бесшабашных патронов.
Уж очень Н.Л. Казецкий был шумен, иногда резок, но его все любили — и
сотрудники, и мелкие служащие, и обширная типография. Несмотря на свою грубость и несдержанность, он был очень отзывчив, входил в нужды своих
сотрудников и широкой рукой помогал им без отказа в тяжелые минуты
жизни. Таких редакторов было только два: он и Н.И. Пастухов.
Да и негде было видеть
сотрудников «Московских ведомостей» — они как-то жили своей
жизнью, не знались с
сотрудниками других газет, и только один из них, театральный рецензент С.В. Флеров (Васильев), изящный и скромный, являлся на всех премьерах театров, но он ни по наружности, ни по взглядам, ни по статьям не был похож на своих соратников по изданию, «птенцов гнезда Каткова» со Страстного бульвара.
В конце концов Н.И. Пастухов смягчался, начинал говорить уже не вы, а ты и давал пятьдесят рублей. Но крупных гонораров платить не любил и признавал пятак за прозу и гривенник за стихи. Тогда в Москве
жизнь дешевая была. Как-то во время его обычного обеда в трактире Тестова, где за его столом всегда собирались
сотрудники, ему показали сидевшего за другим столом поэта Бальмонта.