Вдруг Григорий вышиб кулаком оконце, закрыл глаза ладонью и, головой вперед, бросился через окно в комнату. Все замерли.
В дыму ничего не было видно, только шипело и трещало пламя. Из дыма вылетел наружу оранжевый сундучок, обитый жестью, а вслед за ним показалась задыхающаяся голова Григория с выпученными глазами; он высунулся из окна и кулем вывалился наружу. Сейчас же вскочил, отбежал и жадно стал дышать чистым воздухом.
Неточные совпадения
Через разметанный забор подошли к задней двери лавчонки, она была заперта изнутри.
В окно лавочник стал показывать и объяснять, где стоит укладка. Густой сизый
дым в комнате окрашивался из горящей лавки дрожащими огненными отсветами.
И привез мне их. Я прочел с увлечением, мне очень понравилось.
В разговоре я так и сыпал гоголевскими выражениями: «с ловкостью почти военного человека», «во фраке наваринского
дыма с пламенем» и т. п. Как-то за обедом папа спросил...
Создавалось ощущение, что я сам по себе какой-то очень хороший, что мы особенная порода, не то что эти мальчишки с сопливыми носами и вздутыми, как шары, животами,
в грязных холщовых рубашках, пахнущих
дымом.
На переменах,
в уборных, торопливо затягивались раз за разом и пускали
дым в отдушники и возвращались с противным запахом дешевого табаку.
Мы с товарищем Фомичевым ушли подальше
в большую аллею, чтоб нас нельзя было увидеть из окон дома. Я вынул из кармана коробочку папирос, — сегодня купил: «Дюбек крепкий. Лимонные». Взяли по папироске, закурили, Фомичев привычно затягивался и пускал
дым через нос. У меня кружилась голова, слегка тошнило, я то и дело сплевывал. Фомичев посмеивался...
— Какая,
в сущности, гадость! И опять втягивал
дым в рот.
Поглядели, как на горизонте огромным факелом вздымался огонь, переходя
в огненно-светящийся
дым, как полоса этого
дыма, все чернея, уходила над крышами и садами вдаль.
И теперь еще, когда звучит
в памяти эта песня, я так живо переживаю тогдашнее настроение: ощущение праздничной сытости и свободы, лучи весеннего солнца
в синем
дыме, чудесные дисканты, как будто звучащие с купола, холодная, издевательская насмешка судьбы, упреки себе и тоска любви такая безнадежная! Особенно все это во фразе: «Пасха, двери райские нам отверзающая». Мне и сейчас при этой молитве кажется: слезы отчаяния подступают к горлу, и я твержу себе...
Помню: сидим мы все
в тесной избе; папиросы мои давно вышли, курим мы махорку из трубок, волнами ходит синий, едкий
дым, керосинка на столе коптит и чадит. Мы еще и еще выпиваем и поем песни. По соломенной крыше шуршит дождь, за лесом вспыхивают синие молнии,
в оконце тянет влажностью. На печи сидит лесникова старуха и усталыми глазами смотрит Мимо нас.
С настроением сбитым и скомканным я вышел из дому. Был серенький осенний день, со всегдашнею влажностью и запахом
дыма в воздухе. Зашел за Печерниковым. Попили чаю. Он спросил...
Открыв глаза, он увидал лицо свое
в дыме папиросы отраженным на стекле зеркала; выражение лица было досадно неумное, унылое и не соответствовало серьезности момента: стоит человек, приподняв плечи, как бы пытаясь спрятать голову, и через очки, прищурясь, опасливо смотрит на себя, точно на незнакомого.
В дыму идти становилось все труднее и труднее. Начинало першить в горле. Стало ясно, что мы не успеем пройти буреломный лес, который, будучи высушен солнцем и ветром, представлял теперь огромный костер.
Неточные совпадения
Но вот
в стороне блеснула еще светлая точка, потом ее закрыл густой
дым, и через мгновение из клубов его вынырнул огненный язык; потом язык опять исчез, опять вынырнул — и взял силу.
На этот призыв выходит из толпы парень и с разбега бросается
в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков
дыма; шапка и полушубок на нем затлелись,
в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород…
Но Архипушко не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно было, что у него уже начинало занимать дыхание. Наконец столбы, поддерживавшие соломенную крышу, подгорели. Целое облако пламени и
дыма разом рухнуло на землю, прикрыло человека и закрутилось. Рдеющая точка на время опять превратилась
в темную; все инстинктивно перекрестились…
Пороховой
дым стоял вокруг охотников, а
в большой, просторной сетке ягдташа были только три легонькие, маленькие бекаса.
Дверь 12-го нумера была полуотворена, и оттуда,
в полосе света, выходил густой
дым дурного и слабого табаку, и слышался незнакомый Левину голос; но Левин тотчас же узнал, что брат тут; он услыхал его покашливанье.