Неточные совпадения
Каждый раз, когда он думал о большевиках, — большевизм олицетворялся пред ним в
лице коренастого, спокойного Степана Кутузова. За границей существовал основоположник этого учения, но Самгин все еще продолжал называть учение это фантастической системой фраз, а Владимира Ленина мог представить себе только как
интеллигента, книжника, озлобленного лишением права жить на родине, и скорее голосом, чем реальным человеком.
Здесь собрались
интеллигенты и немало фигур, знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает бородку Леонид Андреев, с его красивым бледным
лицом, в тяжелой шапке черных волос, унылый «последний классик народничества», редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что
лицо казалось уродливо узеньким и острым.
— Не стоит, — тихо сказал Тагильский. — Темнота отлично сближает людей… в некоторых случаях. Правом допрашивать вас я — не облечен. Пришел к вам не как
лицо прокурорского надзора, а как
интеллигент к таковому же, пришел на предмет консультации по некоему весьма темному делу. Вы можете поверить в это?
Считая неспособность к сильным взрывам чувств основным достоинством
интеллигента, Самгин все-таки ощущал, что его антипатия к Безбедову разогревается до ненависти к нему, до острого желания ударить его чем-нибудь по багровому, вспотевшему
лицу, по бешено вытаращенным глазам, накричать на Безбедова грубыми словами. Исполнить все это мешало Самгину чувство изумления перед тем, что такое унизительное, дикое желание могло возникнуть у него. А Безбедов неистощимо бушевал, хрипел, задыхаясь.
Интеллигенты-отщепенцы в известном смысле были более национальны, чем наши буржуазные националисты, по выражению
лица своего похожие на буржуазных националистов всех стран.