Неточные совпадения
В этом смысле понятие безбожной религии содержит contradictio in adjecto [«Противоречие в определении» (лат.) — логическая ошибка; напр.: «круглый квадрат».], внутренне противоречиво, ибо существо религии именно и состоит в опытном опознании того, что Бог есть, т. е. что над
миром имманентным, данным,
эмпирическим существует
мир иной, трансцендентный, божественный, который становится в религии доступным и ощутимым: «религия в пределах только разума» [Название трактата И.
Значение веры в этом смысле выдвинуто было в полемике с Кантом уже Якоби, который считал областью веры не только бытие божественного
мира, но и
эмпирического, и таким образом профанировал или, так сказать, секуляризировал понятие веры [«Durch den Glauben wissen wir, dass wir einen Körper haben (!) und dass ausser uns andere Körper und andere denkende Wesen vorhanden sind.
Философия не есть мудрость
мира, но познание не-мирового (Nichtweltlichen), не познание внешней меры,
эмпирического бытия и жизни, но знание того, что вечно, что есть Бог и что проистекает из его натуры…
Идея творения
мира Богом поэтому не притязает объяснить возникновение
мира в смысле
эмпирической причинности, она оставляет его в этом смысле необъясненным и непонятным; вот почему она совершенно не вмещается в научное мышление, основывающееся на имманентной непрерывности опыта и универсальности причинной связи, она остается для него бесполезна и ему чужда, — есть в этом смысле заведомо ненаучная идея.
Становление, генезис, есть путь от умопостигаемой идеи-потенции (δύναμις) к идее, осуществляемой в явлении (ενεργεία), в этом основном для Аристотеля различии между потенциальностью и актуальностью и намечаются оба полюса платоновского учения о двух
мирах, идеальном и
эмпирическом.
Но это не значит, чтобы увековечены были в
мире идей
эмпирические черты земной жизни Сократа, ибо они принадлежат не вечности, но временности; они могут быть вековечно запечатлены лишь в едином слитном акте, синтезе времени.].
Учению о Небесном Человеке, Адаме Кадмоне [Адам Кадмон — «абсолютное, духовное явление человеческой сущности до начала времен как первообраз для духовного и материального
мира, а также для человека (как
эмпирической реальности)» (Мифы народов
мира.
Итак, на
эмпирической поверхности происходит разложение религиозного начала власти и торжествует секуляризация, а в мистической глубине подготовляется и назревает новое откровение власти — явление теократии, предваряющее ее окончательное торжество за порогом этого зона [Термин древнегреческой философии, означающий «жизненный век», «вечность»; в иудео-христианской традиции означает «
мир», но не в пространственном смысле (космос), а в историческом и временном аспекте («век», «эпоха»).]
Но феноменальный,
эмпирический мир не есть моя собственность, он экстериоризирован в отношении меня, и он меня внешне насилует, и я не микрокосм, каким должен быть, солнце светит извне.
За свободного человека и свободное человеческое общество все мучительное и трудное решает папа, материальное явление в
эмпирическом мире, через которое голос Божий принудительно воспринимается.
Претензии математической физики быть онтологией, открывающей не явления чувственного,
эмпирического мира, а как бы вещи в себе, смешны.
Неточные совпадения
Наш «
эмпирический»
мир есть действительный
мир, но больной и испорченный; он воспринимается таким, каков он есть в данном своем дефектном состоянии, а не таким, каким его конструирует субъект; он познается наукой, наука имеет дело с реальностью, а не с состояниями сознания и элементами мышления, но реальностью больной.
Все
эмпирические формы зла — смерть, болезнь, нужда, рабство, убийство, злоба, ненависть явились в
мир из этого источника.
Страх не помнит о высшем
мире, он обращен вниз, прикован к
эмпирическому.
Но верно обратное: именно этот
эмпирический, объективированный
мир есть царство общего, царство закона, царство необходимости, царство принуждения универсальными началами всего индивидуального и личного, иной же духовный
мир есть царство индивидуального, единичного, личного, царство свободы.
Смерть вызывает не только страх перед событием, разыгрывающимся ещё в
эмпирическом обыденном
мире, но и ужас перед трансцендентным.