Неточные совпадения
По часто повторяющемуся в аскетике сравнению,
Бог подобен огню, а душа — металлу, который может оставаться холодным,
чуждым огня, но, раскаляясь, может становиться как бы одно с ним.
Он называет «бредом о творении» (creatürlicher Wahn) мысль, «будто
Бог есть нечто
чуждое, и пред временем создания тварей и этого мира держал в себе в троице своей мудростью совет, что Он хочет сделать и к чему принадлежит всякое существо, и таким образом сам почерпнул из себя повеление (Fürsatz), куда надо определить какую вещь [IV, 405.].
И то, что змей вовлек жену в разговор о
Боге, вступил с ней в духовное общение на такой почве, которая всецело составляла достояние их супружеского любовного единомыслия, явилось со стороны жены уже духовной изменой Адаму, как бы духовным любодейством с загадочным существом, по плоти принадлежащим к животному царству, по духу же к какому-то
чуждому и недоброму, для нее доселе неведомому миру.
Уже тем, что Ева услышала вопрос змея и на него ответила, она засвидетельствовала, что находится, по крайней мере, в тот момент вне любви Божьей и
Бог для нее есть лишь
чуждый повелитель, «хозяин», которого она пыталась в меру своего уменья защитить и оправдать в его образе действий.
Теперь же он холодно и с упреком
Богу говорит о ней: «жена, которую Ты мне дал», а в Еве ощущает уже
чуждое, только данное ему существо: образ Божий в союзе мужа и жены побледнел и затмился раньше всего.
— «Младенца воплощаема из нее, предвечного
Бога Всенепорочная зрящи, руками держащи и облобызающи часто, и радости исполняющися провещаваше Ему: Боже вышний, Царю невидимый, како зрю Тя и разумети таинства не могу безмерные нищеты Твоея? вертеп бо малейший, и сей
чуждый, внутрь вмещает Тя рождшагося, и девства нерешивша, ложесна соблюдшаго яко прежде рождества, и дающего велию милость».
Неточные совпадения
Их необрезанные сердца, может быть, еще и не то изобразят и велят за божество почитать: в Египте же и быка и лук красноперый
богом чтили; но только уже мы
богам чуждым не поклонимся и жидово лицо за Спасов лик не примем, а даже изображения эти, сколь бы они ни были искусны, за студодейное невежество почитаем и отвращаемся от него, поелику есть отчее предание, «что развлечение очес разоряет чистоту разума, яко водомет поврежденный погубляет воду».
Мы вбиваем детям в голову огромнейшую массу разнородных отвлечённых понятий, совершенно им
чуждых <
бог знает, кем и как выдуманных и часто; на деле вовсе ненужных>, а между тем не хотим позаботиться о правильном, разумном воспитании тех органов, которые необходимы для того, чтобы умственная и нравственная деятельность могла совершаться правильно.
Слово святого костела и тайна конфессионала сделали, с помощию
Бога, то, что те лица и даже целые семейства, которые, живя долгие годы в
чуждой среде, оставили в небрежении свой язык и даже национальность, ныне вновь к ним вернулись с раскаянием в своем печальном заблуждении и тем более с сильным рвением на пользу святой веры и отчизны.
У него свой
бог, свои христы, свои пророки, свои богородицы, свои верованья, свои обряды, все свое и все
чуждое, противное христианству.
Самое высокое и самое прекрасное, чем может человек прославить
бога, что он должен нести ему, — это собственная радость и счастье. Вот — основное положение аполлоновой религии. И чисто аполлоновскую, для нас такую
чуждую мысль высказывает один поздний греческий писатель, географ Страбон, говоря так: «Хотя верно сказано, что люди тогда наиболее подражают
богам, когда совершают добрые дела, но еще правильнее было бы сказать, что люди наиболее уподобляются
богам, когда они счастливы».