Неточные совпадения
Свобода философского творчества выражается и в
том, что возможны различные философские
системы на одну и
ту же тему, возможны (и фактически существуют) разные
системы христианской философии, и это нисколько не подрывает ее принципиального значения.
То, что сообщает религии чувство бесконечной глубины и неизреченной тайны, трансцендентный фон Бога, вне религии кажется такою
же пустотой или «пограничным понятием», как Ding an sich в
системе Канта.
Поэтому-то
система неоплатонизма и могла оказать философскую поддержку падавшему языческому политеизму: из сверхмирного и сверхбожественного Εν последовательно эманируют боги и мир, причем нижние его этажи уходят в
тьму небытия, тогда как верхние залиты ослепительным светом, — в небе
же загорается
система божественных лун, светящих, правда, не своим, а отраженным светом, однако утвержденных на своде небесном.
В своих сочинениях Беме многократно пытается — все сызнова, но приблизительно из
того же материала, — строить и перестраивать свою
систему, отсюда такая бесконечная масса повторений в его сочинениях [Черту эту Шеллинг называет «Rotation seines Geistes», в силу которой он «in jeder seiner Schriften wieder anfängt, die oft genun erklärten Anfänge wieder exponiert, ohne je weiter oder von der Stelle zu kommen»123 (I. c., 124).], однако материал недостаточно слушается своего мастера, изнемогающего под тяжестью его изобилия, и остается в значительной степени сырым и непереработанным.
Вообще вопрос собственно о творении духов — ангелов и человека — остается наименее разъясненным в
системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняя Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в
то же время порой он говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
Тот же вопрос о творении — о теогоническом и теофаническом его смысле — подвергает глубокому философскому исследованию Шеллинг в последней своей
системе (в «Философии мифологии» и «Философии откровения»).
И философия софийна, лишь поскольку она дышит этим пафосом влюбленности, софийным эросом, открывающим умные очи, иначе говоря, поскольку она есть искусство: основной мотив философской
системы, ее
тема опознается интуицией, как умная красота, сама
же система есть лишь попытка рассказать на языке небожественном о вещах божественных.
— Хорошо, бабушка, я уступаю вам Марфеньку, но не трогайте Веру. Марфенька одно, а Вера другое. Если с Верой примете
ту же систему, то сделаете ее несчастной!
Китайцы заразили и их, и корейцев, и ликейцев своею младенчески старческою цивилизациею и
тою же системою отчуждения, от которой сами, живучи на материке, освободились раньше.
Он даже избегает такого рода собеседований, как будто чувствует за собою вину. Он боится, что если обнаружится тайна осиявшего его ореола, то его станут дразнить. Он сам в основу своей литературно-публицистической деятельности всегда полагал дразнение и потому не без основания опасается, что
та же система будет применена и к нему. Мелкодушный и легкомысленный, он только от мелкодушных и легкомысленных ждет возмездия и обуздания.
Неточные совпадения
Но по «
системе фраз» самого Макарова женщина смотрит на мужчину, как на приказчика в магазине модных вещей, — он должен показывать ей самые лучшие чувства и мысли, а она за все платит ему всегда одним и
тем же — детьми.
И
те и другие подозрительны, недоверчивы: спасаются от опасностей за
системой замкнутости, как за каменной стеной; у обоих одна и
та же цивилизация, под влиянием которой оба народа, как два брата в семье, росли, развивались, созревали и состарелись. Если бы эта цивилизация была заимствована японцами от китайцев только по соседству, как от чужого племени,
то отчего
же манчжуры и другие народы кругом остаются до сих пор чуждыми этой цивилизации, хотя они еще ближе к Китаю, чем Япония?
— Но ведь эти затраты правительство делало не из личной пользы, а чтобы создать крупную заводскую промышленность. Примеры Англии, Франции, наконец Америки — везде одно и
то же. Сначала правительство и нация несомненно теряли от покровительственной
системы, чтобы потом наверстать свои убытки с лихвой и вывести промышленность на всемирный рынок.
Долина Вай-Фудзина богата террасами. Террасы эти идут уступами, точно гигантские ступени. Это так называемые «пенеплены». В древние геологические периоды здесь были сильные денудационные процессы [От слова «денудация» — процесс разрушения и сноса горных пород под влиянием воздуха, воды, ледников. (Прим. ред.)], потом произошло поднятие всей горной
системы и затем опять размывание. Вода в реках в одно и
то же время действовала и как пила, и как напильник.
При таких тощих урожаях сахалинский хозяин, чтобы быть сытым, должен иметь не менее 4 дес. плодородной земли, ценить свой труд ни во что и ничего не платить работникам; когда
же в недалеком будущем однопольная
система без пара и удобрения истощит почву и ссыльные «сознают необходимость перейти к более рациональным приемам обработки полей и к новой
системе севооборота»,
то земли и труда понадобится еще больше и хлебопашество поневоле будет брошено, как непроизводительное и убыточное.