Неточные совпадения
То, что сообщает религии чувство бесконечной
глубины и неизреченной
тайны, трансцендентный фон Бога, вне религии кажется такою же пустотой или «пограничным понятием», как Ding an sich в системе Канта.
Конечно, этот факт можно философски истолковывать, давая ему метафизическое выражение, вскрывая его философские
глубины, — это может и даже должен делать философ, но он не может, вместе с Шеллингом, печально сближающимся здесь со своим соперником Гегелем, притязать на раскрытие
тайны и генезиса троичной жизни в Божестве, на установление ее «философской необходимости» (317).
Но она допускается в него по неизреченному снисхождению любви Божьей, и благодаря тому она открывает
тайны Божества и Его
глубины и радуется, «играет» этими дарами пред лицом Божиим.
Личность есть каждому присущая и неведомая
тайна, неисследимая бездна, неизмеримая
глубина.
В душе, как в земле, покрытой снегом, глубоко лежат семена недодуманных мыслей и чувств, не успевших расцвесть. Сквозь толщу ленивого равнодушия и печального недоверия к силам своим в
тайные глубины души незаметно проникают новые зёрна впечатлений бытия, скопляются там, тяготят сердце и чаще всего умирают вместе с человеком, не дождавшись света и тепла, необходимого для роста жизни и вне и внутри души.
Неточные совпадения
— Сиди смирно, — сказал он. — Да, иногда можно удачно хлестнуть стихом по больному месту. Сатира — плеть: ударом обожжет, но ничего тебе не выяснит, не даст животрепещущих образов, не раскроет
глубины жизни с ее
тайными пружинами, не подставит зеркала… Нет, только роман может охватывать жизнь и отражать человека!
Но, несмотря на этот смех, таинственная фигура Веры манила его все в
глубину фантастической дали. Вера шла будто от него в тумане покрывала; он стремился за ней, касался покрывала, хотел открыть ее
тайны и узнать, что за Изида перед ним.
Глядя кругом, слушая, вспоминая, я вдруг почувствовал
тайное беспокойство на сердце… поднял глаза к небу — но и в небе не было покоя: испещренное звездами, оно все шевелилось, двигалось, содрогалось; я склонился к реке… но и там, и в этой темной, холодной
глубине, тоже колыхались, дрожали звезды; тревожное оживление мне чудилось повсюду — и тревога росла во мне самом.
Но эти короткие минуты побеждает чувство
глубины,
тайны, бесконечности.
Но есть
тайна, перед которой мы останавливаемся именно от
глубины познания.