Неточные совпадения
Мы приходим к признанию некоей умопостигаемой
материи, образующей основу телесности в самой Софии, причем это άπειρον оказывается не слабостью или дефектностью, но, напротив, мощью и богатством, той
материей, благодаря которой она
становится ens realissimum, όντως öv, a не идеалистическим призраком.
Однако основой пространственности остается, что каждый определенный объем пространства, каждое определенное место может быть заполнено одновременно только одной
материей и
становится на это время непроницаемым для всякой другой.
Эта непроницаемость связана с неорганизованностью, с хаотическим состоянием мировой
материи, имеющей множество несвязанных и независимых центров и,
стало быть, распадающейся на отдельные взаимовытесняющиеся части (как бы мы их ни называли: атомы, электроны, центры энергии и под.).
В своем комментарии к этому творению Ареопагита св. Максим Исповедник говорит следующее: «Мы сказали, что если Бог, сверхсущественно сущий (ύπερουσίως δν), называется безначальным и всего виновником, то антитезой, предлогом бытия и бессущностным (εσχατον των όντων και οίνούσιον) подобно тому, как Бог сверхсущностен, является
материя (Ολη), она называется и не (μη) существующим и существующим в (εν) Боге, возникая благодаря Его благости, и через смещение с чувственным
становится не вполне злом и не вполне добром, обнаруживаясь через неустойчивое (αστατον).
И, однако, они еще не были духоносными, их
материя не была изнутри просветлена духом, иначе сказать, они не были еще живыми мощами, хотя и могли бы ими
стать.
Перед ним встает соблазн
стать магическим, приобрести власть над этим миром, с которым оно связано чрез свою
материю, восприемлющую художественную форму.
Если же он сознательно или бессознательно, но изменяет верховной задаче искусства, — просветлять
материю красотой, являя ее в свете Преображения, и начинает искать опоры в этом мире, тогда и искусство принимает черты хозяйства, хотя и особого, утонченного типа; оно
становится художественною магией, в него все более врывается магизм, — в виде ли преднамеренных оркестровых звучностей, или красочных сочетаний, или словесных созвучий и под.
Каждый творческий акт стремится
стать абсолютным не только по своему источнику, ибо в нем ищет выразиться невыразимое, трансцендентное всяким выявлениям ядро личности, — но и по своему устремлению: он хочет сотворить мир в красоте, победить и убедить ею хаос, а спасает и убеждает — кусок мрамора (или иной объект искусства), и космоургические волны бессильно упадают в атмосфере, тяжелой от испарений
материи.
Неточные совпадения
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее
становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним
материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Эту тесьму сложил он вдвое, снял с себя свое широкое, крепкое, из какой-то толстой бумажной
материи летнее пальто (единственное его верхнее платье) и
стал пришивать оба конца тесьмы под левую мышку изнутри.
Здесь — все другое, все фантастически изменилось, даже тесные улицы
стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это мощное тело бесконечной, густейшей толпы? Несмотря на холод октябрьского дня, на злые прыжки ветра с крыш домов, которые как будто сделались ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты, из них вырывались, трепетали над толпой красные куски
материи.
Другие узнали и последовали тому же примеру: кто дарил
материю на платье, под предлогом благодарности о продовольствии, кто доставал ложу, носили ей конфекты, и Уленька
стала одинаково любезна почти со всеми.
Ко мне в каюту толпой
стали ломиться индийцы, малайцы, китайцы, с аттестатами от судов разных наций, все портные, прачки, комиссионеры. На палубе настоящий базар: разноплеменные гости разложили товары, и каждый горланил на своем языке, предлагая
материи, раковины, обезьян, птиц, кораллы.