Каждый творческий акт стремится
стать абсолютным не только по своему источнику, ибо в нем ищет выразиться невыразимое, трансцендентное всяким выявлениям ядро личности, — но и по своему устремлению: он хочет сотворить мир в красоте, победить и убедить ею хаос, а спасает и убеждает — кусок мрамора (или иной объект искусства), и космоургические волны бессильно упадают в атмосфере, тяжелой от испарений материи.
Неточные совпадения
Т. 1).], напротив, человек должен преодолеть свою эмпирическую человечность, совлечь себя,
став оком мирового разума,
абсолютного духа, слившись с его самомышлением.
Далее
абсолютное обнаруживается в своей деятельности, в своих продуктах; и это есть путь
абсолютного стать для себя самого духом.
Это есть не только отношение духа к
абсолютному духу, но сам
абсолютный дух относит себя к тому, что мы положили на другой стороне как различие; и выше религии есть,
стало быть, идея духа, который относится к самому себе, есть самосознание
абсолютного духа…
Человеческое сознание в объективном мышлении не только перерастает себя, но вполне себя трансцендирует,
становится не человеческим, а
абсолютным.
Религия возможна лишь постольку, поскольку трансцендентное Божество, неизреченная и недомыслимая тайна, открывается человеку и
Абсолютное становится для человека Богом (ибо, по выражению Ньютона, Deus est vocatio aequivoca [Бог есть призыв равного к равному (лат...
Переход от
Абсолютного к относительному недоступен пониманию, ибо оно упирается в антиномию, которая хотя и может быть осознана, но оттого не
становится понятной для непрерывного мышления.
Тем самым вносится двойственность в единстве неразличимости, и в нем воцаряется coincidentia oppositorum: в
Абсолютном появляется различение Бога и мира, оно
становится соотносительно самому себе как относительному, ибо Бог соотносителен миру, Deus est vox relativa [Бог есть понятие соотносительное (лат.).] [Цит. Schelling. Darstellung des philophischen Empirismus, Ausgew. Werke, Bd.
Творение мира Богом, самораздвоение
Абсолютного, есть жертва
Абсолютного ради относительного, которое
становится для него «другим» (θάτερον), творческая жертва любви.
Замечательно, что, как только притупляется специфическое чувство тварности, или созданности из ничего, и тем самым мир сливается с
Абсолютным,
становясь его модусом или ипостасью, — он одновременно делается призрачным, лишается самобытности, и пантеизм (или космотеизм) наказуется акосмизмом.
Абсолютное для нее не открывает себя в творении, не
становится отцом всего сущего, как и ничто не
становится матернею, меоном всего, но остается во «тьме кромешной» безусловного укона.
И наоборот, если принять, что
Абсолютное, полагая в себе относительное, или бытие,
становится «Отцом всяческих», то и ничто, не-сущая основа творения,
становится Матернею, меоном, содержащим в себе все, потенциальным всеединством мира.
Абсолютное тем самым делается Богом и из безусловно
Абсолютного становится относительно
Абсолютным, или
Абсолютным для относительного, которое является постольку как бы зеркалом абсолютности божественной.
Только из этого никак не следует, что Божество в
абсолютной трансцендентности Своей телесно, хотя одинаково недопустимо и обратное утверждение: здесь должна умолкнуть мысль и сомкнуться уста, ум
стать не-думанием, а душа не-чувствием.
Неточные совпадения
Ведь и в философии сущего
абсолютное становится в творческом акте, но
абсолютное — и сущее, Бог — жив.
Абсолютная святыня православной церкви, святыня св. Максима Исповедника, св. Макария Египетского и св. Серафима Саровского,
став динамической силой всемирной истории и всемирной культуры, приведет к сакраментальному завершению истории, к богочеловеческому исходу из трагических противоречий нашего бытия.
Ограничиваясь этим указанием на философскую несостоятельность воззрения, из которого произошло подведение всех человеческих стремлений под абсолют,
станем для нашей критики на другую точку зрения, более близкую к чисто эстетическим понятиям, и скажем, что вообще деятельность человека не стремится к
абсолютному и ничего не знает о нем, имея в виду различные, чисто человеческие, цели.
Но есть и другая причина: они спустились из безграничных сфер
абсолютной мысли и
стали в ближайшее соприкосновение с действительной жизнью.
День чуть только начинал брезжить, когда я разбудил своих разоспавшихся спутников. Пока удэхейцы грели чай, я с Чжан-Бао приготовил все для наблюдений. Скопившиеся на востоке туманы как будто хотели заслонить собою солнце, но, убедившись в бесполезности неравной борьбы,
стали быстро таять. Я выждал, когда лучезарное светило немного поднялось по небосклону, и начал инструментом брать
абсолютные высоты его над горизонтом.