Неточные совпадения
«Мне шел 24‑й год, но уже почти десять лет в душе моей подорвана была вера, и, после бурных кризисов и
сомнений, в ней воцарилась
религиозная пустота.
Душа стала забывать
религиозную тревогу, погасла самая возможность
сомнений, и от светлого детства оставались лишь поэтические грезы, нежная дымка воспоминаний, всегда готовая растаять.
Это есть не наивный, но утонченный атеизм (я разумею здесь, конечно, не личную религиозность Шлейермахера, которая не подлежит
сомнению, но
религиозную философию его «Речей»).
Отсюда следует, что и
религиозная философия требует свободы исследования, а следовательно, и теоретического
сомнения совершенно в такой же степени, как и всякая иная философия; на ее стороне имеется при этом даже преимущество остроты критического зрения, потому что она сознает свою
религиозную обусловленность и знает ее опасные стороны.
Догмат веры потому не оказывает давления на свободу философского исследования, что его
религиозная значимость лежит в иной плоскости и не ставится под вопрос философским
сомнением.
Единственное спасение в этих случаях — предложить на разрешение отца — протоиерея какой-нибудь «недоуменный вопрос», небольшое, приличное
религиозное сомнение. Отец протоиерей начитан и любит разрешать внеочередные вопросы. Говорит он умно, гладко, красиво пользуется текстами. К ученику, доставившему ему случай для такой беседы, относится с благорасположением и ставит хорошую отметку в четверти…
«Я, кажется, не забывал молиться утром и вечером, так за что же я страдаю?» Положительно могу сказать, что первый шаг к
религиозным сомнениям, тревожившим меня во время отрочества, был сделан мною теперь, не потому, чтобы несчастие побудило меня к ропоту и неверию, но потому, что мысль о несправедливости провидения, пришедшая мне в голову в эту пору совершенного душевного расстройства и суточного уединения, как дурное зерно, после дождя упавшее на рыхлую землю, с быстротой стало разрастаться и пускать корни.
Неточные совпадения
Можно установить следующие
религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто
сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Романская мысль,
религиозная в самом отрицании, суеверная в
сомнении, отвергающая одни авторитеты во имя других, редко погружалась далее, глубже in medias res [В самую сущность (лат.).] действительности, редко так диалектически смело и верно снимала с себя все путы, как в этой книге.
И самые пережитые мной
сомнения мне представляются порождением
религиозной глубины.
Чувствовалась при большой одаренности большая слабость, бессильная борьба с
сомнением, искусственная и стилизованная защита консервативного православия, лиризм, парализующий энергию, преобладание стихии
религиозного мления.
Моя
религиозная драма очень мало имеет общего с драмой, пережитой Кирхегардтом, или с обычной драмой мучительных
сомнений.