Неточные совпадения
Религиозный имманентизм, к которому и сводится сущность психологизма в религии, враждебно направляется против веры в трансцендентного Бога и тем самым уничтожает своеобразную
природу религии, подвергая при этом ложному и насильственному истолкованию основные религиозные
понятия.
Есть ли это язык
понятий, подлежащих философской обработке не только в своем значении, но и в самом своем возникновении, или же это суть знаки иной
природы и строения, находящиеся в таком же примерно отношении к философским
понятиям, как образы искусства: о них можно философствовать дискурсивно, но в наличности своей они даны мышлению.
Проблематичность — такова
природа всякого объекта философии; любовь выражается здесь в философском сомнении и рефлексии, в вопросительном знаке, поставленном над данным
понятием и превращающем его в проблему.
По своей интуитивной основе философия сближается с искусством, интуитивная
природа которого не вызывает оспаривания, философия есть искусство
понятий.
Таким исходным элементом для Когена является
понятие бесконечно малого.] (по выражению «Логики» Когена); однако коренная разница с Эккегартом в этом пункте, определяющая и ряд последующих различий, у Беме будет в том, что у него мир возникает не параллельно с Богом, как Его необходимый коррелат, но в силу диалектики самого Бога или развития Его
природы.
Поэтому у Беме, строго говоря, отсутствует идея творения и тварности, и хотя у него и постоянно встречается выражение «тварь и тварность» (Creatur und Creatürlichkeit), но это
понятие вовсе не имеет принципиального метафизического и онтологического смысла, а означает только определенную ступень в раскрытии
природы Бога (как есть это
понятие и в системе Плотина, отрицающей тем не менее идею творения).
Вся неисходность противоположения единого и всего, заключенная в
понятии всеединства, сохраняется до тех пор, пока мы не берем во внимание, что бытие существует в ничто и сопряжено с небытием, относительно по самой своей
природе, и идея абсолютного бытия принадлежит поэтому к числу философских недоразумений, несмотря на всю свою живучесть.
Но
природа, как внешне проявленная, эмпирическая (natura naturata), так и внутренняя, ноуменальная («ewige Natur», natura naturans) [
Природа сотворенная (лат.), «вечная
природа» (нем.),
природа творящая (лат.) — последнее и первое
понятия в системе Спинозы означают соответственно субстанцию и ее порождения.], не исчерпывает и потому не ограничивает Бога, который в абсолютности и трансцендентности Своей свободен от всякой
природы и от всякой закономерности, от всякой физики и истории.
Тот же спор относительно софийной
природы понятий вспыхнул и в средневековой философии под именем номинализма и реализма, и в нем обозначились те же оба полюса.
Вопрос о софийной
природе понятий [Учение Николая Мальбранша о видении вещей в Боге и о богопознании как сущности познания вещей представляет большую аналогию к учению, здесь развиваемому (обстоятельный очерк учения Мальбранша на русском языке см. у Μ. Η. Ершова.
В этом реальном единстве и идейной обоснованности всего существующего заключается источник значимости общих
понятий, причем их ценность прагматически оправдывается, оказываясь в некотором, хотя бы только косвенном соотношении с действительностью: логика оказывается технична, а техника логична, в чем и заключается основа возможности науки и ее технического приложения, иначе говоря, хозяйственная
природа науки.
Здесь он тщательно освобождает
понятие материи от всякой качественности, установляя тем самым ее алогическую
природу, противящуюся какому бы то ни было определению в
понятиях.
Неточные совпадения
— Не мы виноваты в этом, а
природа! И хорошо сделала. Иначе если останавливаться над всеми явлениями жизни подолгу — значит надевать путы на ноги… значит жить «
понятиями»…
Природу не переделаешь!
— Пусть драпировка, — продолжала Вера, — но ведь и она, по вашему же учению, дана
природой, а вы хотите ее снять. Если так, зачем вы упорно привязались ко мне, говорите, что любите, — вон изменились, похудели!.. Не все ли вам равно, с вашими
понятиями о любви, найти себе подругу там в слободе или за Волгой в деревне? Что заставляет вас ходить целый год сюда, под гору?
—
Понятия эти — правила! — доказывала она. — У
природы есть свои законы, вы же учили: а у людей правила!
Зачем же я должен любить его, за то только, что он родил меня, а потом всю жизнь не любил меня?“ О, вам, может быть, представляются эти вопросы грубыми, жестокими, но не требуйте же от юного ума воздержания невозможного: „Гони
природу в дверь, она влетит в окно“, — а главное, главное, не будем бояться „металла“ и „жупела“ и решим вопрос так, как предписывает разум и человеколюбие, а не так, как предписывают мистические
понятия.
Что касается до нас, то мы знакомились с
природою случайно и урывками — только во время переездов на долгих в Москву или из одного имения в другое. Остальное время все кругом нас было темно и безмолвно. Ни о какой охоте никто и
понятия не имел, даже ружья, кажется, в целом доме не было. Раза два-три в год матушка позволяла себе нечто вроде partie de plaisir [пикник (фр.).] и отправлялась всей семьей в лес по грибы или в соседнюю деревню, где был большой пруд, и происходила ловля карасей.