Неточные совпадения
Например, в третьей «Лекции
о сущности
религии» он
пишет: «Существо, которое человек противопоставляет себе в
религии и теологии как совершенно иное, от него отличное, есть его собственное существо» (Фейербах Л. Избранные философские произведения/ М., 1955 Т. 2. С. 517).].
Нельзя не признать, что учение Шлейермахера носит явные черты двойственности, которая позволяет его истолковывать и как философа субъективизма в
религии (как и мы понимаем его здесь вслед за Гегелем) [Бывает, что «я» находит в субъективности и индивидуальности собственного миросозерцания свое наивысшее тщеславие — свою
религию», —
писал о Ф. Шлейермахере Гегель в «Лекциях по истории философии» (Гегель. Соч. М.; Л., 1935.
Мысль рождается не из пустоты самопорождения, ибо человек не Бог и ничего сотворить не может, она рефлектируется из массы переживаний, из опыта, который есть отнюдь не свободно полагаемый, но принудительно данный объект мысли [Эту мысль С. Н. Булгаков впоследствии развил в своей работе «Трагедия философии» (1920–1921),
о которой
писал в предисловии: «Внутренняя тема ее — общая и с более ранними моими работами (в частности, «Свет невечерний») —
о природе отношений между философией и
религией, или
о религиозно-интуитивных отношенях между философией и
религией, или
о религиозно-интуитивных основах всякого философствования.
Неточные совпадения
Кто
написал гениальную хулу на Христа «об Иисусе Сладчайшем и
о горьких плодах мира», кто почувствовал темное начало в Христе, источник смерти и небытия, истребление жизни, и противопоставил «демонической» христианской
религии светлую
религию рождения, божественное язычество, утверждение жизни и бытия?
Настоящий Гегель был тот скромный профессор в Иене, друг Гельдерлина, который спас под полой свою «Феноменологию», когда Наполеон входил в город; тогда его философия не вела ни к индийскому квиетизму, ни к оправданию существующих гражданских форм, ни к прусскому христианству; тогда он не читал своих лекций
о философии
религии, а
писал гениальные вещи, вроде статьи «
О палаче и
о смертной казни», напечатанной в Розенкранцевой биографии.
Приехав из-за границы, он привез с собой
религию Диониса,
о которой
написал замечательную и очень ученую книгу.
Он в своих длинных письмах
писал о важности здоровья,
о влиянии болезней на психическое состояние,
о том, что такое
религия, но ни слова
о Москве и
о делах.
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который объяснял, что, вследствие возникших недоразумений и волнений между крестьянами деревни Пчелихи и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения местной власти
о сем происшествии, самолично отправился на место и убедился в довольно широких размерах новых беспорядков, причем с его стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения власти, ни слова святой
религии на мятежных пчелихинских и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, —
писал он, — ощущается необходимая и настоятельнейшая надобность в немедленной присылке военной силы; иначе невозможно будет через день уже поручиться за спокойствие и безопасность целого края».