Неточные совпадения
Не говоря уже о многочисленных представителях слепого, фанатического атеизма, у которых практическое отношение к религии выражается в ненависти к ней (ecrasez Finfame) [«Раздавите гадину!» (фр.) — слова Вольтера по поводу католической церкви.], здесь в
первую очередь следует назвать представителей немецкого идеализма Фихте (
периода Atheismusstreit) [«Спор об атеизме» (нем.) — так называется литературный скандал, разразившийся в Иене в 1799 г. по поводу статьи И. Г. Фихте «Об основании нашей веры в божественное управление миром», опубликованной в 1798 г. в редактируемом Фихте «Философском журнале».
«Спором об атеизме» завершается ранний, так называемый «иенский
период» философского творчества Фихте.] и Гегеля, которые одинаково низводят религию с принадлежащего ей места и отдают в подчинение этике [Мораль и религия образуют абсолютное единство: обе устремлены к сверхъестественному,
первая — через образ действий, вторая — через образ мыслей…
Не знаю почему, но мне кажется, что в большом городе еще ощутительнее и сильнее на душу влияние этого
первого периода рождения весны, — меньше видишь, но больше предчувствуешь.
Надобно заметить, что в продолжение всего
первого периода моей болезни все ночи я спал хорошо; упоминаю об этом потому, что во втором периоде болезнь взяла совершенно противоположный характер.
Неточные совпадения
С той минуты, как при виде любимого умирающего брата Левин в
первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в
период от двадцати до тридцати четырех лет, заменили его детские и юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
Что с ней? Он не знал безделицы, что она любила однажды, что уже перенесла, насколько была способна, девический
период неуменья владеть собой, внезапной краски, худо скрытой боли в сердце, лихорадочных признаков любви,
первой ее горячки.
Они знают, что война есть великое зло и кара за грехи человечества, но они видят смысл мировых событий и вступают в новый исторический
период без того чувства уныния и отброшенности, которое ощущают люди
первого типа, ни в чем не прозревающие внутреннего смысла.
Это был
первый, барский,
период «Эрмитажа».
Наш рассказ относится именно к этому
периоду, к
первой половине шестидесятых годов, когда Заполье находилось в зените своей славы, как главный хлебный рынок и посредник между степью и собственно Россией.