Неточные совпадения
Знал я и тогда, что очень легко, соблазнительно легко постараться забыть об этом облаке, обойти его как-нибудь, — ведь неприятно же носить в душе нечто совсем непонятное, да и пристойнее жить в
мире с важными
особами…
На это нельзя ответить одним умозрением (как обычно принято думать) или же опытом имманентным, на это можно ответить лишь новым опытом, расширением и преобразованием опыта, предполагая, конечно, что наше космическое естество узнает
особым, совершенно неопределимым и ни к чему не сводимым чувством область иного
мира, для него «сверхъестественную».
Мир идей у Платона образует самостоятельную софийную фотосферу, одновременно и закрывающую и открывающую то, что за и над этой сферой — само Божество; идеи у Платона остаются в неустроенной и неорганизованной множественности, так что и относительно верховной идеи блага, идеи идей, не устранена двусмысленность, есть ли она Идея в собственном и единственном смысле или же одна из многих идей, хотя бы и наивысшая (
особое место в этом вопросе занимает, конечно, только «Тимей» с его учением о Демиурге [«Демиург» по-греч. означает «мастер», «ремесленник», «строитель»; у Платона — «Творец», «Бог».
Родится не только
мир, но и бог, ибо и бог здесь родится в Ничто и из Ничто, его бытие тоже есть лишь
особый вид бытия, соотносительный бытию
мира, событие
миру.
Напротив, Штекль в своей истории средневековой философии считает, что «Беме сводит происхождение
мира к
особому виду эманации из Бога» (A. Stock!. Lehrbuch der Geschichte der Philosophie.
Здешний
мир есть наполовину плод греха, ошибки, недоразумения, он не имеет своей
особой идеи в творческом плане Божием.
Поэтому при противопоставлении творения и эманации главный спор идет не о Боге, но о
мире, не о божественной основе
мира, но об его тварной природе: есть ли
мир только пассивно рассеивающая и ослабляющая лучи божественного света среда, или же он по-своему собирает, отражает и проявляет их? есть ли
особый фокус
мира, возможен ли
мир наряду с Абсолютным и как и в каком смысле возможен?
Но поставляя рядом с Собой
мир вне-Божественный, Божество тем самым полагает между Собою и
миром некую грань, и эта грань, которая по самому понятию своему находится между Богом и
миром, Творцом и тварью, сама не есть ни то, ни другое, а нечто совершенно
особое, одновременно соединяющее и разъединяющее то и другое (некое μεταξύ [Букв.: между, находящийся в промежутке (греч.).
Мир является великой иерархией идейных существ, идейным организмом, и в этом постижении софийности «мертвого»
мира лежит заслуга оккультизма [Под оккультизмом я разумею здесь не столько современный, школьный оккультизм, воспитываемый
особой тренировкой, но общую природную способность человека проникать за кору явлений, особенно свойственную народам в ранние эпохи развития и отразившуюся в сказке, эпосе, фольклоре, верованиях и «суевериях».], сближающая его с ««поэтическим восприятием» природы вообще.
Мир идеальный, софийный, остается по ту сторону такого бытия-небытия, иначе говоря, в нем нет места материи — ничто, и если и можно говорить о его бытии — сущести, то лишь в
особом смысле сверхбытия, до которого не достигает тень небытия.
Здесь недостаточно общей ссылки на то, что
мир является областью Логоса в
особом и исключительном смысле.
Если же он сознательно или бессознательно, но изменяет верховной задаче искусства, — просветлять материю красотой, являя ее в свете Преображения, и начинает искать опоры в этом
мире, тогда и искусство принимает черты хозяйства, хотя и
особого, утонченного типа; оно становится художественною магией, в него все более врывается магизм, — в виде ли преднамеренных оркестровых звучностей, или красочных сочетаний, или словесных созвучий и под.
Это стремление с
особою силой осозналось в русской душе, которая дала ему пророчественное выражение в вещем слове Достоевского: красота спасет
мир [См. прим. 108 к «Отделу второму».].
Неточные совпадения
Так, например, если сказанная
особа — жена ученого, можно узнать, какие понятия имеет ее муж о строении
миров, о предержащих властях и т. д.
Женщины того
мира казались ему
особой породой. Как пар и машины заменили живую силу рук, так там целая механика жизни и страстей заменила природную жизнь и страсти. Этот
мир — без привязанностей, без детей, без колыбелей, без братьев и сестер, без мужей и без жен, а только с мужчинами и женщинами.
Имеет ли Россия свое
особое призвание в
мире, должна ли она сказать свое слово во всемирной истории?
Каждый человек имеет свой
особый внутренний
мир.
Творчество было для меня погружением в
особый, иной
мир,
мир свободный от тяжести, от власти ненавистной обыденности.