Абсолютное выше бытия, оно создает бытие, и это создание есть творение из ничего, положение бытия в небытии [Вопрос этот составлял предмет спора между итальянскими мыслителями Розмини и Джоберти, причем первый
определяет Бога именно как абсолютное бытие, второй же различает сущее и существующее, причем, по формуле Джоберти, сущее творит существующее (ср. В. Эрн.
Неточные совпадения
Если бы люди веры стали рассказывать о себе, что они видели и узнавали с последней достоверностью, то образовалась бы гора, под которой был бы погребен и скрыт от глаз холм скептического рационализма. Скептицизм не может быть до конца убежден, ибо сомнение есть его стихия, он может быть только уничтожен, уничтожить же его властен
Бог Своим явлением, и не нам
определять пути Его или объяснять, почему и когда Он открывается. Но знаем достоверно, что может Он это сделать и делает…
Мы можем
определить поэтому религиозную функцию как отношение человека к
богу.
Общее содержание отрицательного богословия, развиваемого преимущественно в первой и отчасти во второй книге «De divisione naturae», основного трактата Эриугены, последний
определяет так: в нем выясняется, что «
Бога Ничто из всего, что существует и чего не существует, не выражает в Его сущности, что и сам Он совершенно не знает, что Он есть, ибо Он никоим образом не может быть
определяем по величине или свойству, ибо ничто не подходит к Нему и сам Он ничем не постигается, и что сам Он в том, что существует и не существует, собственно говоря, не выражается в самом себе, — род незнания, превосходящий всякое знание и понимание»***.
Если мы говорим, что мир есть творение Божие, мы установляем тем самым, что он не есть causa sui [Причина самого себя (лат.).] (как
определяет субстанцию Спиноза), он имеет причину и источник бытия не в себе самом, но вне себя, в
Боге.
Он называет «бредом о творении» (creatürlicher Wahn) мысль, «будто
Бог есть нечто чуждое, и пред временем создания тварей и этого мира держал в себе в троице своей мудростью совет, что Он хочет сделать и к чему принадлежит всякое существо, и таким образом сам почерпнул из себя повеление (Fürsatz), куда надо
определить какую вещь [IV, 405.].
Баадер противопоставляет творение и эманацию (2, 89, ib.) и видит пантеизм в объединении
Бога с творением, считая ложным, противоречащим всякой религии утверждением, что «
Бог дает себе содержание лишь чрез творение, и что всеопределяющее
определяет, наполняет, осуществляет себя лишь чрез акт творения, становясь действительным
Богом из того, что не есть
Бог» (I, 396, ib. 119).
Но, с другой стороны, процесс миротворения есть, в глазах Шеллинга, и объективно-теогонический (как он многократно и
определяет его), именно в нем получают бытие, «напрягаются» (Spannung) «потенции» в
Боге, которые, в состоянии проявленности чрез мир, соответствуют трем ипостасям Св.
Наиболее грандиозный пример этому дает нам священная природа власти египетского фараона, почитавшегося сыном
бога и
богом, причем это убеждение на протяжении тысячелетий
определяло собой религиозно-политическую жизнь Египта.
Неточные совпадения
«Не для нужд своих жить, а для
Бога. Для какого
Бога? И что можно сказать бессмысленнее того, что он сказал? Он сказал, что не надо жить для своих нужд, то есть что не надо жить для того, что мы понимаем, к чему нас влечет, чего нам хочется, а надо жить для чего-то непонятного, для
Бога, которого никто ни понять, ни
определить не может. И что же? Я не понял этих бессмысленных слов Федора? А поняв, усумнился в их справедливости? нашел их глупыми, неясными, неточными?».
Страшная, потому что неопределимая, а
определить нельзя потому, что
Бог задал одни загадки.
— Червонца стоит твое слово, ослица, и пришлю тебе его сегодня же, но в остальном ты все-таки врешь, врешь и врешь; знай, дурак, что здесь мы все от легкомыслия лишь не веруем, потому что нам некогда: во-первых, дела одолели, а во-вторых, времени
Бог мало дал, всего во дню
определил только двадцать четыре часа, так что некогда и выспаться, не только покаяться.
Видно, уже ей
Бог определил за грехи терпеть такое посрамление!
Особенно отталкивает меня, когда очень ортодоксальные православные
определяют свое отношение к советской России на основании принципа: «Несть бо власти, аще не от
Бога».