Неточные совпадения
Поэтому она динамична, ибо
не дает раз навсегда определенного
знания, как
знание мирское, но
имеет различную интенсивность, от простой вероятности до полной очевидности, от головной почти идеи до превозмогающей действительности.
Знание строго монистично, — в его пределах, которые суть в то же время и пределы имманентного, гносеологически нет места вере, она
не имеет здесь себе онтологического основания.
«Религия
не имеет никакого отншения даже и к этому
знанию (т. е. такому, в котором «естествознание восходит от законов природы к высочайшему и вселенскому Управителю» и II котором «вы
не познаете природы,
не постигая вместе с тем и Бога»), ее сущность постигается вне участия последнего.
Таинство отнюдь
не означает собою сообщения каких-либо тайн или секретов и
не имеет никакого отношения к «сокровенному
знанию», оккультизму и магии.
Поэтому-то философия
не исходит из догматов веры, но приходит к ним как подразумеваемым и необходимым основам философствования [Ср. определение взаимоотношения между верой и «наукой» (под которой он разумеет, в первую очередь, философию) у Шеллинга: «Вера
не должна быть представляема как необоснованное
знание; наоборот, следует сказать, что она есть самая обоснованная, ибо она одна
имеет то, в чем побеждено всякое сомнение, нечто столь абсолютно позитивное, что отрезывается всякий дальнейший переход к другому.
Рассуждая же в восходящем направлении (ανιόντες), скажем, что она
не есть душа, или ум,
не имеет ни фантазии, ни представления, ни слова, ни разумения;
не высказывается и
не мыслится;
не есть число, или строй, или величина, или малость, или равенство, или неравенство, или сходство, или несходство; она
не стоит и
не движется,
не покоится и
не имеет силы,
не есть сила или свет;
не живет и
не есть жизнь;
не сущность,
не вечность и
не время;
не может быть доступна мышлению;
не ведение,
не истина;
не царство и
не мудрость;
не единое,
не единство (ένότης),
не божество,
не благость,
не дух, как мы понимаем;
не отцовство,
не сыновство, вообще ничто из ведомого нам или другим сущего,
не есть что-либо из
не сущего или сущего, и сущее
не знает ее как такового (ουδέ τα οντά γινώσκει αυτόν ή αΰθή εστίν), и она
не знает сущего как такового; и она
не имеет слова (ουδέ λόγος αυτής εστίν), ни имени, ни
знания; ни тьма, ни свет; ни заблуждение, ни истина; вообще
не есть ни утверждение (θέσις), ни отрицание (αφαίρεσις); делая относительно нее положительные и отрицательные высказывания (των μετ αύτη'ν θέσεις καί οίραιρε'σεις ποιούντες), мы
не полагаем и
не отрицаем ее самой; ибо совершенная единая причина выше всякого положения, и начало, превосходящее совершенно отрешенное от всего (абсолютное) и для всего недоступное, остается превыше всякого отрицания» (καί υπέρ πασαν αφαίρεσιν ή υπεροχή των πάντων απλώς οίπολελυμένου και έιε' κείνα των όλων) (de mystica theologia, cap.
Люди «одни из тварей, кроме способности к разуму и слову,
имеют еще чувственность (το αισθητικό ν), которая, будучи по природе соединена с умом, изобретает многоразличное множество искусств, умений и
знаний: занятие земледелием, строение домов и творчество из не-сущего (προάγειν ёк μη οντων), хотя и
не из совершенно
не сущего (μη ёк μηδαμώς όντων) — ибо это принадлежит лишь Богу — свойственно одному лишь человеку…
К тому же жена, созданная после мужа, была и духовно юнее его, ибо
не имела того
знания животного мира, которое Адам усвоил еще до создания жены, когда нарекал имена животным.
Существа эти были бы совершенно непонятны для него, если бы он
не имел знания о человеке вообще; но имея это знание и отвлекая от понятия человека его разумное сознание, он получает и о животных некоторое представление, но представление это еще менее для него похоже на знание, чем его представление о людях вообще.
Неточные совпадения
Если было у него чувство к брату теперь, то скорее зависть за то
знание, которое
имеет теперь умирающий, но которого он
не может
иметь.
Я со всеми людьми
имею только одно твердое, несомненное и ясное
знание, и
знание это
не может быть объяснено разумом — оно вне его и
не имеет никаких причин и
не может
иметь никаких последствий».
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на
знаниями, которые
не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
— Вот вы пишете: «Двух станов
не боец» — я
не имею желания быть даже и «случайным гостем» ни одного из них», — позиция совершенно невозможная в наше время! Запись эта противоречит другой, где вы рисуете симпатичнейший образ старика Козлова, восхищаясь его
знанием России, любовью к ней. Любовь, как вера, без дел — мертва!
Он вспомнил, как напрасно добивался он от нее источника ее развития, расспрашивая о ее воспитании, о том, кто мог
иметь на нее влияние, откуда она почерпнула этот смелый и свободный образ мысли, некоторые
знания, уверенность в себе, самообладание.
Не у француженки же в пансионе! Кто был ее руководителем, собеседником, когда кругом никого нет?