Софийность мира имеет для твари различную степень и глубину: в высшем своем аспекте это — Церковь, Богоматерь, Небесный Иерусалим, Новое Небо и Новая Земля; во внешнем, периферическом действии в космосе она есть универсальная связь мира, одновременно идеальная и реальная,
живое единство идеальности и реальности, мыслимосТи и бытия, которого ищет новейшая спекулятивная философия (Фихте, Шеллинг, Гегель, неокантианство).
Неточные совпадения
Соединить же правду того и другого, Найти не «синтез», но жизненное
единство, в
живом опыте познать Бога в мире, а мир в Боге — это предельная задача религиозного сознания, поставленная его историей.
Истина как предмет теоретической спекуляции не есть уже
живая истина, это есть лишь один ее аспект, «отвлеченный» о: неразложимого
единства.
Этим же
живым софийным
единством мысли и бытия обосновывается человеческая телеология в науке, технике, хозяйстве, равно как и возможность внешнего овладения миром, «мир, как хозяйство» [См. выше прим.43.].
Однако в конце он говорит: «Наш мистический эмпиризм особенно подчеркивает органическое,
живое единство мира, а потому на почве нашей теории знания должна вырасти онтология, близкая по содержанию к онтологии древних или новейших рационалистов».
Неточные совпадения
Это основы нашего быта — не воспоминания, это —
живые стихии, существующие не в летописях, а в настоящем; но они только уцелели под трудным историческим вырабатыванием государственного
единства и под государственным гнетом только сохранились, но не развились. Я даже сомневаюсь, нашлись ли бы внутренние силы для их развития без петровского периода, без периода европейского образования.
Части человеческого тела, как и всякого
живого организма, постоянно возрождающегося под влиянием своего
единства, находятся между собой в теснейшей связи, так что форма одного члена зависит от форм всех остальных и, в свою очередь, они зависят от нее.
Здесь же считаю не излишним заметить, что в определении красоты как
единства идеи и образа, — в этом определении, имеющем в виду не прекрасное
живой природы, а прекрасные произведения искусств, уже скрывается зародыш или результат того направления, по которому эстетика обыкновенно отдает предпочтение прекрасному в искусстве перед прекрасным в
живой действительности.
Общая тревога не угасала, недоумение не разрешалось — среди этих людей не было сил создать одну мысль и одно чувство; угловатые, сухие и разные, они не сливались в
живую разумную силу, освещенную
единством желания.
Среди прекрасного мира — человек. Из души его тянутся
живые корни в окружающую жизнь, раскидываются в ней и тесно сплетаются в ощущении непрерывного, целостного
единства.