Неточные совпадения
Если это так, то должно, отвлекаясь от всего внешнего, обращаться преимущественно к внутреннему, не склоняясь ни к чему внешнему, и ничего не знать обо всем, а прежде всего о своем состоянии, затем и об идеях, ничего не знать о себе самом и таким
образом погрузиться в созерцание (θέα) того, с чем делаешься
единым.
Так как тогда было не два, но созерцающий и созерцаемое были едино, как будто это было не созерцаемое, но соединенное, то тот, кто, соединяясь с тем, становился
единым с ним, вспоминая об этом, имеет в себе
образ того.
«
Единое, непознаваемое, пресущественное (ύπερούσιον), самоблагост-нре (αϋτοτάγαθον), именуемое тройственным единством, единобожественное (όμόθεον) и единоблагое (όμοαγαθόν) невозможно ни высказать словом, ни понять умом, и приближение к познанию должно совершаться путем абстрагирования [Св. Максим Исповедник следующим
образом комментирует понятие ύπερουσιότης (S. Maximi scholia in lib., de div. nom., cm.
«
Единый, безначальный, непостижимый, вполне имеющий всю мощь бытия, исключает всякую мысль о времени и
образе, как недоступный ни для кого и непознаваемый ничем из сущего в природных представлениях.
«Таким
образом, следует думать о Боге, что он вводит свою волю в знание (Scienz) к природе, дабы его сила открывалась в свете и могуществе и становилась царством радости: ибо, если бы в вечном
Едином не возникала природа, все было бы тихо: но природа вводит себя в мучительность, чувствительность и ощутительность, дабы подвиглась вечная тишина, и силы прозвучали в слове…
«Как человек сотворен в
образ и подобие Бога, так равно и ангелы, ибо они братья людей», «святая душа человека и дух ангела имеют
единую сущность и существо, и нет никакого различия в них, кроме самого только качества их телесного проявления» [Аврора, 60, 63.].
Духовный источник мироутверждения заключается в обращенности духа ко многому и отвращенности от Божественного
единого ничто [Эта жизнь (тварности и раздора) должна прийти в ничто… таким
образом в той же жизни, в какой я ощущаю свою яйность (Ichheit), грех и смерть; она должна сойти в ничто, ибо в жизни, каковая есть Бог во мне, я враждебен смерт и и греху; и по жизни, которая есть еще в моей яйности, я чужд ничто как Божеств» (dem Nichts als der Gottheit) (IV, 359, § 63).
Это существо едино и постоянно и остается всегда; это
единое — вечно; всякое движение, всякий
образ, все другое есть суета, есть как бы ничто, да, именно ничто есть все вне этого единства».
Отношение между
единым и многим, вселенной и ее феноменами определяется так, что последние «суть как бы различные способы проявления одной и той же субстанции, колеблющееся, подвижное, преходящее явление недвижной, пребывающей и вечной сущности, в которой есть все формы,
образы и члены, но в неразличенном и как бы завитом состоянии, как в семени рука не отличается еще от кисти, хвост — от головы, жилы — от костей.
Она все зачинает, все имеет в себе
единым актом, по
образу вечности.
Подобным
образом, говорят, можно увидеть и всю жизнь, протяженную во времени, как слитный, вневременной,
единый акт, или синтез времени [Этим дается ответ на одно из возражений Аристотеля Платону, когда он указывает, что неизбежно признать идею «вечного Сократа», т. е. идею индивидуального, между тем как она по существу есть общее.
Такова троица у Плотина:
Единое — Ум — Душа; хотя по эманативному своему смыслу шютиновская троица и существенно отличается от христианской, она остается гениальной попыткой философского осознания три-ипостасного
образа, живущего в человеке.
Смена поколений, во
образе коей только и существует теперь
единое человечество, представляет собой, конечно, некое пожирание детьми отцов, своего рода dance macabre, пляску смерти, но именно в чередовании поколений возникает история как конкретное время.
Теперь с каким она вниманьем // Читает сладостный роман, // С каким живым очарованьем // Пьет обольстительный обман! // Счастливой силою мечтанья // Одушевленные созданья, // Любовник Юлии Вольмар, // Малек-Адель и де Линар, // И Вертер, мученик мятежный, // И бесподобный Грандисон, // Который нам наводит сон, — // Все для мечтательницы нежной // В
единый образ облеклись, // В одном Онегине слились.
Сейчас же, по всем трактам к Василькову, Сквире и Звенигородке, все, во
едином образе, видели, как проезжал верхом какой-то «жид каштановатый, конь сивый, бородатый», — и кувыркаллегия повсеместна сразу кончилась.
Неточные совпадения
И скажет: «Свиньи вы!
образа звериного и печати его; но приидите и вы!» И возглаголят премудрые, возглаголят разумные: «Господи! почто сих приемлеши?» И скажет: «Потому их приемлю, премудрые, потому приемлю, разумные, что ни
единый из сих сам не считал себя достойным сего…» И прострет к нам руце свои, и мы припадем… и заплачем… и всё поймем!
Обнаженное лицо его совершенно утратило черту, придававшую ему сходство со множеством тех суздальских лиц, которые, сливаясь в
единое лицо, создают
образ неискоренимого, данного навсегда русского человека.
Таким
образом, дробная истина выдает себя за
единую Истину, которая раскрывается лишь неустанному углублению и расширению сознания, т. е. возрастанию духовному.
Все творцы — догматики,
образ и подобие
Единого Творца — Догматика.
Разум тут цепенеет, рассудок без действия ослабевает, воображение теряет свое крылие;
единая память бдит и острится и все излучины и отверстия свои наполняет
образами неизвестных доселе звуков.