Неточные совпадения
Но насколько он из него выходит и делает предметом размышления что-либо из
вещей божественных (των μετά θεόν), рассекается это единение, которое превыше разумения, и
в коем, находясь
в соединении с Богом, по сопричастности Божеству, он и сам становится Богом и слагает с
себя естественный закон своей собственной природы».].
Для того чтобы схемы понятий наполнялись жизненным содержанием и
в сети разума уловлялась действительная, а не воображаемая рыба, надо, чтобы познание имело орган такого удостоверения действительности, чувство реальности, которая не разлагается на отдельные признаки
вещи, но их связывает
собой в бытии.
Для рассудка («чистого разума») такое удостоверение, может быть, и является «мистическим» и установляется «верою», но это показывает только всю условность и недостаточность отвлеченно-рассудочного понимания познания, ибо корень познания жизненно-прагматический, и понятие эмпирии должно уже наперед включать
в себя признак действенности, ощупывающей
вещи и отличающей идеальности от реальностей (кантовские «талеры»
в воображении или
в кошельке) [Имеется
в виду рассуждение И. Канта
в «Критике чистого разума» (Кант И. Соч · ·
В 6 т. М., 1964.
Для того, кто уяснит
себе эту действительную точку зрения оккультизма, отпадает также и возражение, будто чрез то, что положение
вещей в известном смысле предопределимо, становится невозможной какая-либо свобода человека.
Поэтому оно ничего и не хочет, но есть сверхблаго (ύπεράγαθον) и благо не для самого
себя, а для других
вещей, если что-либо способно принять
в нем участие.
«Созерцающий не созерцает и не противопоставляет созерцаемое как другое, но словно сам становится другим и сам более уже не принадлежит
себе, весь он принадлежит тому и становится едино с ним, соединенный с ним как центр к центру; и здесь сложные
вещи составляют единое, а двойственность имеет место лишь
в том случае, если они разделены, —
в таком случае говорим мы о различенном.
Справедливо говорит поэтому Гермес Трисмегист: так как Бог есть целокупность
вещей (unuversitas rerum), Он не имеет особого имени, ибо нужно было бы или называть Бога всяким именем, ибо Он
в простоте своей объемлет
в себе целокупность
вещей, потому имя, собственно свойственное Богу, должно быть переведено: один и все (unus et omnia), или лучше: все
в едином (omnia uniter)…
Мир как творение получает
в своей относительности реальность и самобытность, противостоит Богу не как призрак, иллюзия или майя, как бы лишь закрывающая Абсолютное от самого
себя; он получает свою realitas как дар от Ens realissimum [Реальность, бытие;
вещь реальнейшая, Бог (лат.).].
Когда она, следовательно, восходит к первоосновам
вещей и как бы сама творит
себя, она начинает быть
в некоем нечто (descendens vero in principiis rerum, ас veluti seipsam creans in aliquo inchoat esse).
Он называет «бредом о творении» (creatürlicher Wahn) мысль, «будто Бог есть нечто чуждое, и пред временем создания тварей и этого мира держал
в себе в троице своей мудростью совет, что Он хочет сделать и к чему принадлежит всякое существо, и таким образом сам почерпнул из
себя повеление (Fürsatz), куда надо определить какую
вещь [IV, 405.].
«Если бы держал Он когда-либо
в себе совет, каким образом открыться, то Его откровение не было бы от вечности, вне чувства и места, стало быть, и тот совет должен был бы иметь начало и стать причиной
в Божестве, ради которой Бог совещался
в Троице Своей, должны бы быть, следовательно,
в Боге мысли, которые явились Ему как бы
в виде образов, когда Он хотел идти навстречу
вещам.
Он хочет и делает
в себе самом только одну
вещь, именно Он рождает
себя в Отце, Сыне и Духе Св.,
в мудрости своего откровения; кроме этого единый, безосновный Бог не хочет
в себе ничего и не имеет
в себе самом совета о многом.
«Ибо все
вещи произошли от вечного духа, как образ вечного; невидимая сущность, которая есть Бог и вечность,
в своем собственном вожделении ввела
себя в видимую сущность и открылась чрез (mit) время таким образом, что она есть во времени как жизнь, а время
в ней как бы немо».
Бог создал мир из самого
себя, из своего существа, — отвечает Я. Беме [«Бог сделал все
вещи из Ничто, и то же самое Ничто есть Он Сам, как
в себе живущее наслаждение любви» (IV, 309, § 8).
«Естество сотворенных
вещей, как происшедшее из ничего, само
в себе взятое, есть что-то текучее, немощное, смертное.
Ибо всякое подлинное искусство, являющее красоту, имеет
в себе нечто
вещее, открывает высшую действительность.
«Форма человека включает
в себя все
вещи, и все, что только существует, имеет лишь чрез нее устойчивость» (II, 135а).
Ибо она включает
в себя все
вещи, и все, что существует, имеет устойчивость лишь через нее.
Неточные совпадения
Издатель позволяет
себе думать, что изложенные
в этом документе мысли не только свидетельствуют, что
в то отдаленное время уже встречались люди, обладавшие правильным взглядом на
вещи, но могут даже и теперь служить руководством при осуществлении подобного рода предприятий.
Кити отвечала, что ничего не было между ними и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную правду. Она не знала причины перемены к
себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась
в такой
вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила и
себе. Это была одна из тех
вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой
себе; так страшно и постыдно ошибиться.
Она только что пыталась сделать то, что пыталась сделать уже десятый раз
в эти три дня: отобрать детские и свои
вещи, которые она увезет к матери, — и опять не могла на это решиться; но и теперь, как
в прежние раза, она говорила
себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей сделал.
Чувствуя, что примирение было полное, Анна с утра оживленно принялась за приготовление к отъезду. Хотя и не было решено, едут ли они
в понедельник или во вторник, так как оба вчера уступали один другому, Анна деятельно приготавливалась к отъезду, чувствуя
себя теперь совершенно равнодушной к тому, что они уедут днем раньше или позже. Она стояла
в своей комнате над открытым сундуком, отбирая
вещи, когда он, уже одетый, раньше обыкновенного вошел к ней.
Но это говорили его
вещи, другой же голос
в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с
собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести
себя в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.