Неточные совпадения
Немедленно фонд лишился подарка
профессора Персикова. Калоши исчезли в газетной бумаге. Крайне обрадовавшийся ангел во френче встал и начал жать руку
профессору и даже произнес маленький спич, содержание которого сводилось
к следующему: это делает
честь профессору…
Профессор может быть спокоен… больше его никто не потревожит, ни в институте, ни дома… меры будут приняты, камеры его в совершеннейшей безопасности…
Неточные совпадения
Слушая разговор брата с
профессором, он замечал, что они связывали научные вопросы с задушевными, несколько раз
почти подходили
к этим вопросам, но каждый раз, как только они подходили близко
к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок, цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он с трудом понимал, о чем речь.
Говоря о слоге этих сиамских братьев московского журнализма, нельзя не вспомнить Георга Форстера, знаменитого товарища Кука по Сандвическим островам, и Робеспьера — по Конвенту единой и нераздельной республики. Будучи в Вильне
профессором ботаники и прислушиваясь
к польскому языку, так богатому согласными, он вспомнил своих знакомых в Отаити, говорящих
почти одними гласными, и заметил: «Если б эти два языка смешать, какое бы вышло звучное и плавное наречие!»
4-я и 5-я породы — черные дрозды, величиною будут немного поменьше большого рябинника; они различаются между собою тем, что у одной породы перья темнее,
почти черные, около глаз находятся желтые ободочки, и нос желто-розового цвета, а у другой породы перья темно-кофейного, чистого цвета, нос беловатый
к концу, и никаких ободочков около глаз нет; эта порода, кажется, несколько помельче первой [Тот же почтенный
профессор, о котором я говорил на стр. 31, сделал мне следующие замечания: 1] что описанные мною черные дрозды, как две породы, есть не что иное, как самец и самка одной породы, и 2) что птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит
к роду дроздов и называется водяная оляпка.
Затем,
почти после полугодового молчания, Евгений Павлович уведомил свою корреспондентку, опять в длинном и подробном письме, о том, что он, во время последнего своего приезда
к профессору Шнейдеру, в Швейцарию, съехался у него со всеми Епанчиными (кроме, разумеется, Ивана Федоровича, который, по делам, остается в Петербурге) и князем Щ.
Герой мой вышел от
профессора сильно опешенный. «В самом деле мне, может быть, рано еще писать!» — подумал он сам с собой и решился пока учиться и учиться!.. Всю эту проделку с своим сочинением Вихров тщательнейшим образом скрыл от Неведомова и для этого даже не видался с ним долгое время. Он
почти предчувствовал, что тот тоже не похвалит его творения, но как только этот вопрос для него, после беседы с
профессором, решился, так он сейчас же и отправился
к приятелю.