— Христос, Аркаша, все простит: и хулу твою простит, и хуже твоего простит. Христос — отец, Христос не нуждается и сиять будет даже в самой
глубокой тьме…
Но свободно должна сознать философия, что служить истине она может лишь тогда, когда будет иметь религиозное питание, когда «опыт» ее будет обширнее и
глубже того, которым пользуется рационализм, позитивизм и критицизм.
Где-то, на недоступных глубинах океана, залегает эта первобытная слизь, в которой среди
глубокой тьмы и дремотного покоя творится тайна самозарождения жизни.
Неточные совпадения
Когда затихшего наконец ребенка опустили в
глубокую кроватку и няня, поправив подушку, отошла от него, Алексей Александрович встал и, с трудом ступая на цыпочки, подошел к ребенку. С минуту он молчал и с
тем же унылым лицом смотрел на ребенка; но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу на лбу, выступила ему на лицо, и он так же тихо вышел из комнаты.
Когда Вронский опять навел в
ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть
того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было
то выражение, которое бывало на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё
глубже и
глубже в рот свой левый ус и косился на
ту же соседнюю ложу.
Она положила обе руки на его плечи и долго смотрела на него
глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она изучала его лицо за
то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности) с ним, каким он был.
Происшествие этого вечера произвело на меня довольно
глубокое впечатление и раздражило мои нервы; не знаю наверное, верю ли я теперь предопределению или нет, но в этот вечер я ему твердо верил: доказательство было разительно, и я, несмотря на
то что посмеялся над нашими предками и их услужливой астрологией, попал невольно в их колею; но я остановил себя вовремя на этом опасном пути и, имея правило ничего не отвергать решительно и ничему не вверяться слепо, отбросил метафизику в сторону и стал смотреть под ноги.
И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла
глубокая расселина, где катился поток,
то скрываясь под ледяной корою,
то с пеною прыгая по черным камням.