Неточные совпадения
Помню, я пересек двор, шел на керосиновый фонарь у подъезда
больницы, как зачарованный смотрел, как он мигает. Приемная уже была освещена, и весь состав моих помощников ждал меня уже одетый и в халатах. Это были: фельдшер Демьян Лукич, молодой еще, но очень способный человек, и две опытных акушерки — Анна Николаевна и Пелагея Ивановна. Я же был всего лишь двадцатичетырехлетним
врачом, два месяца назад выпущенным и назначенным заведовать Никольской
больницей.
Я же —
врач N-ской
больницы участка, такой-то губернии, — после того как отнял ногу у девушки, попавшей в мялку для льна, прославился настолько, что под тяжестью своей славы чуть не погиб.
— Кто там, Аксинья? — спросил я, свешиваясь с балюстрады внутренней лестницы (квартира у
врача была в двух этажах: вверху — кабинет и спальни, внизу — столовая, еще одна комната — неизвестного назначения — и кухня, в которой и помещалась эта Аксинья — кухарка — и муж ее, бессменный сторож
больницы).
Я уехал через пять дней и прежде всего пошел к
врачу уездной
больницы.
Жена Долинского живет на Арбате в собственном двухэтажном доме и держит в руках своего седого благодетеля. Викторинушку выдали замуж за вдового квартального. Она пожила год с мужем, овдовела и снова вышла за молодого
врача больницы, учрежденной каким-то «человеколюбивым обществом», которое матроска без всякой задней мысли называет обыкновенно «самолюбивым обществом». Сама же матроска состоит у старшей дочери в ключницах; зять-лекарь не пускает ее к себе на порог.
«Обоих больных, — прибавляет Валлер, — я нарочно показал г. директору больницы Ридлю, всем гг. старшим
врачам больницы (Бему и др.), многим врачам города, нескольким профессорам (Якшу, Кубику, Оппольцеру, Дитриху и др.), почти всем госпитальным врачам и многим иностранным. Единогласно подтвердили все правильность диагноза сифилитической сыпи и выразили готовность, в случае нужды, выступить свидетелями истинности результатов моих прививок».
Я вскоре узнал: он пришел к главному
врачу больницы, поклонился ему в ноги и не вставал с колен, пока тот не позволил ему оставаться при мне безотлучно.
Неточные совпадения
— Как юрист, вы должны бы предъявить удостоверение
врача или
больницы о смерти.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви,
больницы, работают учителя, священники,
врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
— Видеться можно, — сказал он, — только, пожалуйста, насчет денег, как я просил вас… А что насчет перевода ее в
больницу, как писал его превосходительство, так это можно, и
врач согласен. Только она сама не хочет, говорит: «очень мне нужно за паршивцами горшки выносить…» Ведь это, князь, такой народ, — прибавил он.
На другой день после посещения Масленникова Нехлюдов получил от него на толстой глянцовитой с гербом и печатями бумаге письмо великолепным твердым почерком о том, что он написал о переводе Масловой в
больницу врачу, и что, по всей вероятности, желание его будет исполнено. Было подписано: «любящий тебя старший товарищ», и под подписью «Масленников» был сделан удивительно искусный, большой и твердый росчерк.
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в
больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: «Не притворялся ли он в день катастрофы?» Они дали ему понять, что припадок этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной опасности, и что только теперь, после принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что больной останется в живых, хотя очень возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «если не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».