Шли годы. Шагнули в двадцатое столетие. М. Горький ставил «На дне», и меня В. И. Немирович-Данченко просил показать Хитровку для
постановки пьесы. Назначен был день «похода», и я накануне зашел узнать, в той ли еще они квартире. Тот же флигель, та же квартира во втором этаже, те же лампочки-коптишки у нищих и большая висячая лампа с абажуром над рабочим столом. Кое-кто из стариков цел, но уже многих нет.
Управлялся он городской дирекцией. Это отзывалось уже новыми порядками. Общий строй игры и
постановки пьес для губернского города — совсем не плохие, никак не хуже (по тогдашнему времени), чем, например, частные театры Петербурга и Москвы и в конце XIX века, прикидывая их к уровню образцовых сцен, за исключением, конечно, Художественного театра.
Скоро экзамен. Опять «Прохожий» и «Севильский цирюльник» выступают на сцену. Мы будем разыгрывать то и другое в костюмах и гриме перед публикой в школьном театре в конце апреля. Но до этого еще предстоят экзамены по научным и другим предметам. Последние экзамены, потому что в будущем году их уже больше не будет. Будут только практические занятия и
постановка пьес: на третьем ставят без конца спектакли.
Неточные совпадения
— Да ведь он же режиссер. Ну, пришлют ему
пьесу для
постановки в театре, а он сейчас же за мной. Прихожу к нему тайком в кабинет. Двери позатворяет, слышу — в гостиной знакомые голоса, товарищи по сцене там, а я, как краденый. Двери кабинета на ключ. Подает
пьесу — только что с почты — и говорит:
Стихотворную мою шутку на
пьесу Л.Н. Толстого «Власть тьмы» в день ее первой
постановки на сцене разнесли по Москве вмиг. На другой вечер всюду слышалось:
Татьяна Васильевна принялась было усиленно хлопотать в Обществе Красного Креста и при этом прежде всего предложила комитету сего Общества схлопотать
постановку на сцену ее патриотической
пьесы, а также напечатать ее в количестве десяти тысяч экземпляров, и все, что от этого выручится, она предоставляла в пользу Красного Креста.
Театр имени покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при
постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами, выбросил движущуюся разных цветов электрическую вывеску, возвещавшую
пьесу писателя Эрендорга «Куриный дох» в
постановке ученика Мейерхольда, заслуженного режиссера республики Кухтермана.
Катя писала мне, что ее товарищи не посещают репетиций и никогда не знают ролей; в
постановке нелепых
пьес и в манере держать себя на сцене видно у каждого из них полное неуважение к публике; в интересах сбора, о котором только и говорят, драматические актрисы унижаются до пения шансонеток, а трагики поют куплеты, в которых смеются над рогатыми мужьями и над беременностью неверных жен и т. д.