— А бегаешь к нему, принимаешь от него завтраки, пьешь шампанское,
берешь с него деньги за пустяшные переводы. И все это ты делаешь так, бессознательно, не понимая, чем все это отзывается? Ах, Надя, Надя!
Деловито наивное бесстыдство этой девушки и то, что она аккуратно, как незнакомый врач за визит,
берет с него деньги, вызывало у Самгина презрение к ней.
— Не понимаю; а впрочем, если ты столь щекотлив, то не
бери с него денег, а только ходи. Ты его огорчишь ужасно; он уж к тебе прилип, будь уверен… Впрочем, как хочешь…
Слава Гумбольдта, тайного советника его прусского величества, которому государь император изволил дать Анну и приказал не
брать с него денег за материал и диплом, дошла и до них.
Досужев. Много надо силы душевной, чтобы с них взяток не брать. Над честным чиновником они сами же смеяться будут; унижать готовы — это им не с руки. Кремнем надо быть! И храбриться-то, право, не из чего! Тащи с него шубу, да и все тут. Жаль, не могу. Я только
беру с них деньги за их невежество да пропиваю. Эх! охота вам было жениться! Выпьемте. Как вас зовут?
Неточные совпадения
Цыфиркин. Не за что. Я государю служил
с лишком двадцать лет. За службу
деньги брал, по-пустому не бирал и не возьму.
Стародум (
берет у Правдина табак). Как ни
с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя
деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни
с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
— Зачем же
деньги брать? Они вас, значит, поштовали. Разве у них продажная водка? — сказал солдат, стащив наконец
с почерневшим чулком замокший сапог.
Потом в продолжение некоторого времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только замечал, что товарища начинало тошнить, — признак подступающего голода, — он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его,
брал деньги, соображаяся
с аппетитом.
— Как в цене? — сказал опять Манилов и остановился. — Неужели вы полагаете, что я стану
брать деньги за души, которые в некотором роде окончили свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то
с своей стороны я передаю их вам безынтересно и купчую
беру на себя.