Неточные совпадения
— В
начале нашего
сезона? Так-то вы заботитесь об интересах ваших друзей!
— Я тебя уверяю, — деликатно выговаривал Николай Орестович каждый слог, — твой муж очень хорошо… a très bien troussé son discours [очень удачно построил свою речь (фр.).]. Как тебе угодно. Мари, но здесь ты особа. И зачем тебе уезжать в
начале вашего московского
сезона? Я не на то рассчитывал, дорогая моя. Извини, что я тебе противоречу.
Колесин, тоже как огня боявшийся всяческой огласки, был на стороне последнего, который предложил обождать до
начала сезона, то есть до возобновления балетных спектаклей.
Праздник, данный им на даче, не привел его к желаемым результатам, а потому он решился
начать сезон необычайным по роскоши и затеям бал-маскарадом.
Неточные совпадения
Она — дочь кухарки предводителя уездного дворянства,
начала счастливую жизнь любовницей его, быстро израсходовала старика, вышла замуж за ювелира, он сошел с ума; потом она жила с вице-губернатором, теперь живет с актерами, каждый
сезон с новым; город наполнен анекдотами о ее расчетливом цинизме и удивляется ее щедрости: она выстроила больницу для детей, а в гимназиях, мужской и женской, у нее больше двадцати стипендиатов.
— Хочу, чтоб ты меня устроил в Москве. Я тебе писал об этом не раз, ты — не ответил. Почему? Ну — ладно! Вот что, — плюнув под ноги себе, продолжал он. — Я не могу жить тут. Не могу, потому что чувствую за собой право жить подло. Понимаешь? А жить подло — не
сезон. Человек, — он ударил себя кулаком в грудь, — человек дожил до того, что
начинает чувствовать себя вправе быть подлецом. А я — не хочу! Может быть, я уже подлец, но — больше не хочу… Ясно?
В этот
сезон В. П. Далматов закончил свою пьесу «Труд и капитал», которая была, безусловно, запрещена и после уже, через несколько лет, шла под каким-то другим названием. В этот же год он
начал повесть и вывел в ней актера-бродягу, который написал «Катехизис актера».
— А время вот что-с может принести!.. — продолжал Елпидифор Мартыныч, перемежая по временам речь свою кашлем. — Когда вот последний раз я видел княгиню, она очень серьезно
начала расспрашивать меня, что полезно ли будет для ее здоровья уехать ей за границу, — ну, я, разумеется, зная их семейную жизнь, говорю, что „отлично это будет, бесподобно, и поезжайте, говорю, не на один какой-нибудь
сезон, а на год, на два“.
Оперный
сезон прошел, и жилец к нам совсем перестал заходить; когда же мы встречались — все на той же лестнице, разумеется, — он так молча поклонится, так серьезно, как будто и говорить не хочет, и уж сойдет совсем на крыльцо, а я все еще стою на половине лестницы, красная, как вишня, потому что у меня вся кровь
начала бросаться в голову, когда я с ним повстречаюсь.