Через пять минут она входила вслед за Бертой в обширную и
высокую комнату, обставленную ясеневыми шкапами, между которыми помещались полки, выкрашенные белой масляной краской, покрытые картонками всяких размеров и форм, синими, белыми, красными. В гардеробной стоял чистый, свежий воздух и пахло слегка мускусом. У окон, справа от входа, на особых подставках развешаны были пеньюары и юбки и имелось приспособление для глажения мелких вещей. Все дышало большим порядком.
Палтусов попал в
высокую комнату, светло-зеленую, окнами на улицу. Одну стену занимала большая клетка, разделенная на отделения. В одном прыгали две крохотные обезьянки, в другом щелкала белка, в просторной половине скакали разноцветные птички. Он сейчас же заметил зеленых попугайчиков с красными головками.
— Подумайте, — раздался в просторе
высокой комнаты женоподобный голос Виктора Мироныча. — Я остановился в"Славянском базаре". Теперь уже поздно. Буду ждать ответа. Если вам неприятно меня видеть — пришлите адвоката.
Неточные совпадения
Палтусов ожидал вступить в большой, эффектно обстановленный кабинет, а попал в тесную
комнату в два узких окна, с изразцовой печкой в углу и письменным столом против двери. Налево — клеенчатый диван, у стола — венский гнутый стул, у печки —
высокая конторка, за креслом письменного стола — полки с картонами; убранство кабинета для средней руки конториста.
Обширный диван с
высокой резной ореховой спинкой разделял две большие печи — расположение старых домов — с выступами, на которых стояло два бюста из алебастра под бронзу. Обивка мебели, шелковая, темно-желтая, сливалась с такого же цвета обоями. От них гостиная смотрела уныло и сумрачно; да и свет проникал сквозь деревья —
комната выходила окнами в сад.
При детях состояла англичанка бонна. Авдотья Ивановна пошла вперед со свечой через
высокие, полные темноты парадные
комнаты. Половина Виктора Мироныча помещалась внизу. Когда Анна Серафимовна бывала в гостях и даже дома одна, ни залы, ни двух гостиных не освещали.
Кабинет Евлампия Григорьевича —
высокая длинная
комната, род огромного баула, с отделкой в старомосковском стиле.
Против Таси, через
комнату, широкая арка, за нею темнота проходного закоулка, и дальше чуть мерцающий свет, должно быть из танцевальной залы. Она огляделась. Кто-то тихо говорит справа. На диване, в полусвете единственной лампы, висевшей над креслом, где она сидела, она различила мужчину с женщиной — суховатого молодого человека в серой визитке и
высокую полногрудую блондинку в черном. Лиц их Тасе не было видно. Они говорили шепотом и часто смеялись.
Свет
высокой фарфоровой лампы ярко падал на письменный стол, занимавший всю средину
комнаты, просторной и оклеенной темными обоями.
Пирожков осмотрелся. Он стоял у камина, в небольшом, довольно
высоком кабинете, кругом установленном шкапами с книгами. Все смотрело необычно удобно и размеренно в этой
комнате. На свободном куске одной из боковых стен висело несколько портретов. За письменным узким столом, видимо деланным по вкусу хозяина, помещался род шкапчика с перегородками для разных бумаг.
Комната дышала уютом тихого рабочего уголка, но мало походила на кабинет адвоката-дельца.
Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через
высокие комнаты к бильярдной. Проходя через большую залу, он столкнулся с тестем.
Я вдруг очутился, с каким-то великим и гордым намерением в сердце, в большой и
высокой комнате; но не у Татьяны Павловны: я очень хорошо помню комнату; замечаю это, забегая вперед.
Дом, построенный Сенатором, был очень хорош,
высокие комнаты, большие окна и с обеих сторон сени вроде террас.
Неточные совпадения
Туровцын сидел с кружкой питья на
высоком диване в бильярдной, и Степан Аркадьич с Вронским о чем-то разговаривали у двери в дальнем углу
комнаты.
В это время в
комнату вошел
высокий и статный ротмистр Яшвин и, кверху, презрительно кивнув головой двум офицерам, подошел ко Вронскому.
В детской роскошь, которая во всем доме поражала Дарью Александровну, еще более поразила ее. Тут были и тележечки, выписанные из Англии, и инструменты для обучения ходить, и нарочно устроенный диван в роде бильярда, для ползания, и качалки, и ванны особенные, новые. Всё это было английское, прочное и добротное и, очевидно, очень дорогое.
Комната была большая, очень
высокая и светлая.
И несколько раз задохнувшись, вырывался с новою силою генеральский хохот, раздаваясь от передней до последней
комнаты в
высоких звонких генеральских покоях.
Посредине
комнаты, на столе, стоял гроб, вокруг него нагоревшие свечи в
высоких серебряных подсвечниках; в дальнем углу сидел дьячок и тихим однообразным голосом читал псалтырь.