Неточные совпадения
Он посоветовал мне самому поехать к
цензору И.
А.Нордштрему и похлопотать.
И судьба подшутила над ним: в эту минуту над тысячной толпой студентов, на лестнице, прислоненной к дровам, говорил студент Михаэлис, тот приятель М.Л.Михайлова (и брат г-жи Шелгуновой), с которым я видался в студенческих кружках еще раньше.
А он приходился… чуть не племянником этому самому действительному статскому советнику и театральному
цензору.
Во-первых, духовная. Ни одна статья философского (
а тем паче религиозного) содержания к простому
цензору не шла,
а была отсылаема в лавру, к иеромонаху (или архимандриту), и, разумеется, попадала в Даниилов львиный ров.
Когда я увидал, что одному
цензору не справиться с этим заподозренным — пока еще не радикальной публикой,
а цензурным ведомством — романом, я попросил, чтобы ко мне на редакционную квартиру, кроме де Роберти, был отряжен еще какой-нибудь заслуженный
цензор и чтобы чтение произошло совместно, в присутствии автора.
К себе Некрасов приглашал на обеды только некоторых сотрудников. Так, в эти две зимы я не видал в числе гостей ни Скабичевского, ни Михайловского, с которыми познакомился только тогда. Иногда был приглашаем Плещеев и всегда Салтыков.
А остальными гостями очень часто бывали два влиятельных
цензора и какой-нибудь клубский поиятель хозяина.
Неточные совпадения
Говорил он долго, точно забыв, что ему нужно к
цензору,
а кончил тем, что, ткнув пальцем в рукописи Самгина, крепко, так, что палец налился кровью, прижал их ко столу.
— Да, напечатал. Похваливают.
А по-моему — ерунда! К тому же
цензор или редактор поправили рукопись так, что смысл исчез,
а скука — осталась.
А рассказишко-то был написан именно против скуки. Ну, до свидания, мне — сюда! — сказал он, схватив руку Самгина горячей рукой. — Все — бегаю. Места себе ищу, — был в Польше, в Германии, на Балканах, в Турции был, на Кавказе. Неинтересно. На Кавказе, пожалуй, всего интереснее.
Ногайцев старался утешать,
а приват-доцент Пыльников усиливал тревогу. Он служил на фронте
цензором солдатской корреспонденции, приехал для операции аппендикса, с месяц лежал в больнице, сильно похудел, оброс благочестивой светлой бородкой, мягкое лицо его подсохло, отвердело, глаза открылись шире, и в них застыло нечто постное, унылое. Когда он молчал, он сжимал челюсти, и борода его около ушей непрерывно, неприятно шевелилась, но молчал он мало, предпочитая говорить.
— Корреспонденций моих — не печатают. Редактор, старый мерин, пишет мне, что я слишком подчеркиваю отрицательные стороны,
а это не нравится
цензору. Учит: всякая критика должна исходить из некоторой общей идеи и опираться на нее.
А черт ее найдет, эту общую идею!
Мрачный тон статьи позволял думать, что в ней глубоко скрыта от
цензора какая-то аллегория,
а по начальной фразе Самгин понял, что статья написана редактором, это он довольно часто начинал свои гражданские жалобы фразой, осмеянной еще в шестидесятых годах: «В настоящее время, когда».