Неточные совпадения
Блестящих и даже просто приятных лекторов было немного на этих двух факультетах. Лучшими считались физик Кемц и физиолог Биддер (впоследствии ректор) — чрезвычайно изящный лектор в особом, приподнятом, но мягком
тоне. Остроумием и широтой взглядов отличался талантливый неудачник, специалист по палеонтологии, Асмус. Эту симпатичную личность и его похороны читатель найдет в моем романе вместе с портретами многих
профессоров, начиная с моего ближайшего наставника Карла Шмидта, недавно умершего.
Ренье, даровитейший актер для комического репертуара, считался таким же даровитым
профессором. Он выпустил Коклена. Класс свой вел он живо, горячо, держался с учениками мягкого
тона, давал много превосходных толкований и сам в лицах изображал то, что нуждалось в практическом примере.
Никогда я не встречал англичанина с такой наружностью,
тоном и манерами, как Льюис. Он ни малейшим образом не смахивал на британца: еще не старый брюнет, с лохматой головой и бородой, смуглый, очень живой, громогласный, с. йервными движениями, — он скорее напоминал немца из
профессоров или даже русского, южанина. Тогда я еще не знал доподлинно, что он был еврейского происхождения.
Говорил он
тоном и ритмом
профессора, излагающего план своих работ, хотя
профессором никогда не был, а всю свою жизнь читал и писал книги, до поздней старости. Тогда он еще совсем не смотрел стариком и в волосах его седина еще не появлялась.
И Дмитрий подробно рассказывал о никому неведомой книге Ивана Головина, изданной в 1846 г. Он любил говорить очень подробно и
тоном профессора, но всегда так, как будто рассказывал сам себе.
Неточные совпадения
Левин хотел сказать брату о своем намерении жениться и спросить его совета, он даже твердо решился на это; но когда он увидел брата, послушал его разговора с
профессором, когда услыхал потом этот невольно покровительственный
тон, с которым брат расспрашивал его о хозяйственных делах (материнское имение их было неделеное, и Левин заведывал обеими частями), Левин почувствовал, что не может почему-то начать говорить с братом о своем решении жениться.
Видя эту площадь, Клим вспоминал шумный университет и студентов своего факультета — людей, которые учились обвинять и защищать преступников. Они уже и сейчас обвиняли
профессоров, министров, царя. Самодержавие царя защищали люди неяркие, бесталанно и робко; их было немного, и они
тонули среди обвинителей.
Клим усмехнулся, но промолчал. Он уже приметил, что все студенты, знакомые брата и Кутузова, говорят о
профессорах, об университете почти так же враждебно, как гимназисты говорили об учителях и гимназии. В поисках причин такого отношения он нашел, что
тон дают столь различные люди, как Туробоев и Кутузов. С ленивенькой иронией, обычной для него, Туробоев говорил:
Туда своею сонною походкой ковылял «
профессор», шагал решительно и быстро пан Тыбурций; туда же Туркевич, пошатываясь, провожал свирепого и беспомощного Лавровского; туда уходили под вечер,
утопая в сумерках, другие темные личности, и не было храброго человека, который бы решился следовать за ними по глинистым обрывам.
Иванов, холодный и сдержанный джентльмен, перебил
профессора необычным
тоном: