Неточные совпадения
Из легкой комедии"Наши знакомцы"только один первый акт был напечатан в журнале"Век"; другая вещь — "
Старое зло" — целиком в"Библиотеке для чтения", дана потом в Москве в Малом
театре, в несколько измененном виде и под другим заглавием — "Большие хоромы"; одна драма так и осталась в рукописи — "Доезжачий", а другую под псевдонимом я напечатал, уже будучи редактором"Библиотеки для чтения", под заглавием"Мать".
Обстановка самая заурядная, в
старых декорациях, с
старой бутафорией. Из-за всякого костюма выходила переписка с конторой, что и до сих пор еще не вывелось на казенных сценах. Чиновничьи порядки царили безусловно. На прессу по отделу
театра надет был специальный намордник в виде особой цензуры при ведомстве императорского двора.
За бенефисный вечер Садовского я нисколько не боялся, предвидел успех бенефицианта, но не мог предвидеть того, что и на мою долю выпадет прием, лучше которого я не имел в Малом
театре в течение целых сорока лет, хотя некоторые мои вещи ("
Старые счеты","Доктор Мошков","С бою","Клеймо") прошли с большим успехом.
И в жанровом
театре «Gymnase» шла другая пьеса Сарду — «
Старые холостяки» с таким же почти, как ныне выражаются, «фурорным» успехом.
Кроме личного знакомства с тогдашними профессорами из сосьетеров"Французской комедии": стариком Сансоном, Ренье, позднее Брессаном (когда-то блестящим"jeune premier"на сцене Михайловского
театра в Петербурге), — я обогатил коллекцию
старых знаменитостей и знакомством с Обером, тогдашним директором Консерватории, о чем речь уже шла выше.
Старый Бург-театр помещался в самом Burg'e, то есть в дворцовом здании.
Я старался наверстать пробел в моих поездках по Европе и изучал Берлин довольно старательно, бывал везде, причем Бакст был часто моим чичероне, проводил вечера и в разных
театрах, которые в общем находил гораздо плоше венских; и королевский"Schauspiel-Haus", где, однако, были такие таланты, как
старый Дюринг и ingenue Буска (впоследствии любимица петербургской публики), но в репертуаре и в тоне игры царила рутина.
Труппу
театра"Разнообразие"для комедий из современной польской жизни и для так называемых"кунтушевых"пьес из быта
старой Польши нашел я замечательной, с таким ансамблем, какой был только в Москве, но не в Петербурге.
Мы с ним возобновили
старое знакомство, но мне — увы! — нечего было предложить ему. У меня не было никакой новой пьесы, когда я приехал в январе 1871 года, а та комедия, которую я написал к осеннему сезону, на сцену не попала. Ее не пропустил"Комитет", где самым влиятельным членом был Манн, ставивший свои комедии на Александрийском
театре.
— Не знаю, но я здесь не останусь: климат не здоров для художника. А? Подумай-ка, да и поедем на наш
старый театр, с его декорациями, в которых мудрено отличить тенистую аллею от реки, в которых море спокойно, а стены волнуются. Поедем-ка!
Неточные совпадения
— В secretaire играете? — сказал
старый князь подходя. — Ну, поедем однако, если ты хочешь поспеть в
театр.
Старый скептик и эпикуреец Юсупов, приятель Вольтера и Бомарше, Дидро и Касти, был одарен действительно артистическим вкусом. Чтоб в этом убедиться, достаточно раз побывать в Архангельском, поглядеть на его галереи, если их еще не продал вразбивку его наследник. Он пышно потухал восьмидесяти лет, окруженный мраморной, рисованной и живой красотой. В его загородном доме беседовал с ним Пушкин, посвятивший ему чудное послание, и рисовал Гонзага, которому Юсупов посвятил свой
театр.
Изредка отпускал он меня с Сенатором в французский
театр, это было для меня высшее наслаждение; я страстно любил представления, но и это удовольствие приносило мне столько же горя, сколько радости. Сенатор приезжал со мною в полпиесы и, вечно куда-нибудь званный, увозил меня прежде конца.
Театр был у Арбатских ворот, в доме Апраксина, мы жили в
Старой Конюшенной, то есть очень близко, но отец мой строго запретил возвращаться без Сенатора.
Купаться в бассейн Сандуновских бань приходили артисты лучших
театров, и между ними почти столетний актер, которого принял в знак почтения к его летам Корш. Это Иван Алексеевич Григоровский, служивший на сцене то в Москве, то в провинции и теперь игравший злодеев в
старых пьесах, которые он знал наизусть и играл их еще в сороковых годах.
Иногда называл себя в третьем лице, будто не о нем речь. Где говорит, о том и вспоминает: в трактире — о
старых трактирах, о том, кто и как пил, ел; в
театре в кругу актеров — идут воспоминания об актерах, о
театре. И чего-чего он не знал! Кого-кого он не помнил!