Неточные совпадения
Из легкой комедии"Наши знакомцы"только один первый акт был напечатан в
журнале"Век"; другая вещь — "Старое зло" — целиком в"Библиотеке для чтения", дана потом в Москве в Малом театре, в несколько измененном виде и под другим заглавием — "Большие хоромы"; одна драма так и осталась в рукописи — "Доезжачий", а другую под псевдонимом я напечатал, уже будучи
редактором"Библиотеки для чтения", под заглавием"Мать".
Все это мог бы подтвердить прежде всего сам П.И.Вейнберг. Он был уже человек другого поколения и другого бытового склада, по летам как бы мой старший брат (между нами всего шесть лет разницы), и он сам служит резким контрастом с таким барским эротизмом и наклонностью к скоромным разговорам. А ему судьба как раз и приготовила работу в
журнале, где сначала
редактором был такой эротоман, как Дружинин, а потом такой"Иона Циник", как его преемник Писемский.
Сравнительно с тем, кто и теперь попадает в издатели-редакторы
журналов и газет — скорее да.
Салтыкова я после не видал никогда у Писемского и вообще не видал его нигде в те две зимы и даже после, во время моего редакторства. Как руководитель толстого
журнала Писемский запоздал, совершенно так, как я сам два года спустя слишком рано сделался издателем-редактором «Библиотеки».
И вышло так, что все мое помещичье достояние пошло, в сущности, на литературу. За два года с небольшим я, как
редактор и сотрудник своего
журнала, почти ничем из деревни не пользовался и жил на свой труд. И только по отъезде моего товарища 3-ча из имения я всего один раз имел какой-то доход, пошедший также на покрытие того многотысячного долга, который я нажил издательством
журнала к 1865 году.
Так я сделался, довольно-таки экспромтом, двадцати шести лет от роду, издателем-редактором толстого и старого
журнала.
Хозяин «Библиотеки для чтения»-Финансовое положение «Библиотеки»-Несносные денежные тиски-Направление моего журнала-Эдельсон-Щеглов-Воскобойников-Мои цензоры-Возня с цензурой-Жизнь редактора-Редакторская совесть-Денежные мытарства-Причины моих неудач-Генслер-Лесков-Артур Бенни-Лейкин-Урусовы-Богема 60-х годов-Глеб Успенский-Острогорский, Ткачев-Вейнберг-Федоров, Буренин, Варнек-Берг-Якушкин-Лавров-Марко Вовчок-Тургенев-Достоевский-Крестовский, Аверкиев-Григорьев, Страхов-Катков-Журнальная критика-Новые драмы-Отьезд за границу
Вряд ли кто из моих собратов, начиная с тогдашнего
редактора"Библиотеки", знал подлинную правду о состоянии подписки
журнала к февралю 1863 года, не исключая и самого Писемского.
Сколько мне на протяжении сорока пяти лет привелось работать в
журналах и газетах, по совести говоря, ни одного такого
редактора я не видал, не в смысле подготовки, имени, опытности, положения в журнализме, а по доступности, свежей отзывчивости и желанию привлечь к своему
журналу как можно больше молодых сил.
Несмотря на то что в моей тогдашней политико-социальной"платформе"были пробелы и недочеты, я искренно старался о том, чтобы в
журнале все отделы были наполнены. Единственный из тогдашних
редакторов толстых
журналов, я послал специального корреспондента в Варшаву и Краков во время восстания — Н.В.Берга, считавшегося самым подготовленным нашим писателем по польскому вопросу. Стоило это, по тогдашним ценам, не дешево и сопряжено было с разными неприятностями и для редакции и для самого корреспондента.
Если беллетрист верой и правдой служил
журналу, погибавшему от недостатка денежных средств, то он же превратил
редактора в сотрудника, который запирался по целым месяцам и даже уезжал в провинцию, чтобы доставить как можно больше дарового материала.
Прошло три с лишком года после прекращения"Библиотеки". В Лондоне, в июне 1868 года, я работал в круглой зале Британского музея над английской статьей"Нигилизм в России", которую мне тогдашний
редактор"Fortnightly Review"Дж. Морлей (впоследствии министр в кабинете Гладстона) предложил написать для его
журнала.
Мне понадобилось сделать цитату из моей публицистической статьи""День"о молодом поколении", которую я, будучи
редактором, напечатал в своем
журнале.
С замыслом большого романа, названного им"Некуда", он стал меня знакомить и любил подробно рассказывать содержание отдельных глав. Я видел, что это будет широкая картина тогдашней"смуты", куда должна была войти и провинциальная жизнь, и Петербург радикальной молодежи, и даже польское восстание. Программа была для молодого
редактора, искавшего интересных вкладов в свой
журнал, очень заманчива.
"Некуда"сыграло почти такую же роль в судьбе"Библиотеки", как фельетон Камня Виногорова (П.И.Вейнберга) о г-же Толмачевой в судьбе его
журнала «Век», но с той разницей, что впечатление от романа накапливалось целый год и, весьма вероятно, повлияло уже на подписку 1865 года. Всего же больше повредило оно мне лично, не только как
редактору, но и как писателю вообще, что продолжалось очень долго, по крайней мере до наступления 70-х годов.
Так или иначе, но мне как
редактору"Библиотеки"нечего, стало быть, сожалеть, что я дал главный ход автору"Некуда", хотя он так и повредил
журналу этой вещью.
По-прежнему не существовало никакого общества или союза, кроме «Фонда» чисто благотворительного и притом совсем не популярного среди пишущей братии. Если б было иначе, я тогда, как редактор-издатель большого
журнала конечно, принял бы участие в каждом таком товарищеском начинании.
Завтракать с нами Луи Блан пригласил Джона Морлея, и тогда уже известного писателя, автора замечательных этюдов о Дидро и Руссо,
редактора"Fortnightly Review"после Льюиса, который и основал этот
журнал.
Это было в кабинете Я.П.Полонского, одного из
редакторов журнала"Русское слово".
В первый раз это случилось в кабинете Я.П.Полонского, тогда одного из
редакторов кушелевского
журнала"Русское слово". К нему я попал с рукописью моей первой комедии"Фразеры", которая как раз и погибла в редакции этого
журнала и не появлялась никогда ни на сцене, ни в печати. На сцену ее не пустила театральная цензура.
Ткачев поступил в дальнейшую радикальную выучку к Благосветлову,
редактору"Русского слова", а потом
журнала"Дело". Там и выработался из него самый суровый и часто бранчивый критик писаревского пошиба, но еще бесцеремоннее в своих приемах и языке. Он, как известно, доходил до того, что Толстого, автора"Войны и мира", называл именем юродивого — Ивана Яковлевича Корейши!
Здесь собрались интеллигенты и немало фигур, знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает бородку Леонид Андреев, с его красивым бледным лицом, в тяжелой шапке черных волос, унылый «последний классик народничества»,
редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что лицо казалось уродливо узеньким и острым.
Неточные совпадения
Везде уголки с диванами, пате, столики, уставленные безделками, как у
редактора хорошего
журнала.
— А что наш
редактор детского
журнала? — спрашивала Ляховская, кивая головой в сторону молчаливо сидевшего Виктора Васильича.
Я вам также забыл сказать, что в течение первого года после моего брака я от скуки попытался было пуститься в литературу и даже послал статейку в
журнал, если не ошибаюсь, повесть; но через несколько времени получил от
редактора учтивое письмо, в котором, между прочим, было сказано, что мне в уме невозможно отказать, но в таланте должно, а что в литературе только талант и нужен.
Мне хотелось показать ему, что я очень знаю, что делаю, что имею свою положительную цель, а потому хочу иметь положительное влияние на
журнал; принявши безусловно все то, что он писал о деньгах, я требовал, во-первых, права помещать статьи свои и не свои, во-вторых, права заведовать всею иностранною частию, рекомендовать
редакторов для нее, корреспондентов и проч., требовать для последних плату за помещенные статьи; это может показаться странным, но я могу уверить, что «National» и «Реформа» открыли бы огромные глаза, если б кто-нибудь из иностранцев смел спросить денег за статью.
Одного из
редакторов, помнится Дюшена, приводили раза три из тюрьмы в ассизы по новым обвинениям и всякий раз снова осуждали на тюрьму и штраф. Когда ему в последний раз, перед гибелью
журнала, было объявлено, решение, он, обращаясь к прокурору, сказал: «L'addition, s'il vous plaît?» [Сколько с меня всего? (фр.)] — ему в самом деле накопилось лет десять тюрьмы и тысяч пятьдесят штрафу.