Неточные совпадения
Русский гнет после восстания 1862–1863 годов чувствовался и на улицах, где вам на каждом шагу попадался солдат, казак, офицер, чиновник с кокардой, но Варшава оставалась чисто польским городом, жила бойко и даже весело, проявляла все тот же живучий темперамент, и весь край в лице интеллигенции начал усиленно развивать свои производительные
силы, ударившись вместо
революционного движения в движение общекультурное, что шло все в гору до настоящего момента.
Мое общее впечатление было такое: он и тогда не играл такой роли, как Герцен в годы"Колокола", и его"платформа"не была такой, чтобы объединять в одно целое массу
революционной молодежи. К марксизму он относился самостоятельно, анархии не проповедовал; а главное, в нем самом не было чего-то, что дает агитаторам и вероучителям особую
силу и привлекательность, не было даже и того, чем брал хотя бы Бакунин.
После этого смотра, или этих маневров, и Бенни, и те, кто должен был репрезентовать чужеземному революционеру домашние русские
революционные силы, внезапно почувствовали, что им стало не совсем ловко смотреть в глаза друг другу.
— Да, необходимо создать организацию, которая была бы способна объединять в каждый данный момент все
революционные силы, всякие вспышки, воспитывать и умножать бойцов для решительного боя — вот! Дунаев, товарищ Дунаев…
Неточные совпадения
Но он незаметно убедил себя, что события уже утратили свой
революционный смысл и создаются
силою инерции.
У меня было впечатление, что все эти люди, представлявшие разные
революционные и оппозиционные течения, чувствовали себя во власти стихийных, фатальных
сил, которыми они не могут управлять и направлять согласно своему сознанию.
Так было в народе, так будет в русской
революционной интеллигенции XIX в., тоже раскольничьей, тоже уверенной, что злые
силы овладели церковью и государством, тоже устремленной к граду Китежу, но при ином сознании, когда «нетовщина» распространилась на самые основы религиозной жизни.
Ложь антропологии исторического христианства и антропологии
революционного гуманизма разом и обоготворяет человека, и принижает человека, но не в
силах обожить человеческую природу.
— Какой чудесный человек, не правда ли? — воскликнула Саша. — Я не видала его без улыбки на лице, без шутки. И как он работал! Это был художник революции, он владел
революционной мыслью, как великий мастер. С какой простотой и
силой он рисовал всегда картины лжи, насилий, неправды.