Неточные совпадения
Труппа была весьма и весьма средняя, хуже даже теперешней труппы Михайловского театра. Но юный фрачник-гимназист седьмого класса видел перед собою подлинную французскую жизнь, слышал совсем не такую речь, как в наших гостиных, когда в них говорили по-французски. Давали бульварную мелодраму «Кучер Жан», которая позднее долго не
сходила со сцены Малого театра, с Самариным в заглавной роли, под именем «Извозчик».
После сурового дома в Нижнем, где моего деда боялись все, не исключая и бабушки, житье в усадьбе отца, особенно для меня, привлекало своим привольем и мирным складом. Отец, не впадая ни в какое излишнее баловство, поставил себя
со мною как друг или старший брат. Никаких стеснений: делай что хочешь,
ходи, катайся, спи, ешь и пей, читай книжки.
Охваченный всеми этими ощущениями от сцены, оркестра, залы, я нет-нет да и вспоминаю, что ведь злосчастная война не кончена,
прошло каких-нибудь два-три месяца
со взятия Севастополя, что там десятки тысяч мертвецов гниют в общих ямах и тысячи раненых томятся в госпиталях. А кругом ни малейшего признака национального горя и траура! Все разряжено, все ликует, упивается сладкозвучным пением, болтает, охорашивается, глазеет и грызет конфеты.
С"рутенистами"Уваров держался как бывший бурш,
ходил на их вечеринки,
со всеми, даже с юными"фуксами", был на"ты"и смотрел на их жизнь с особой точки зрения, так сказать, символической. Он находил такую жизнь"лихой"и, участвуя в их литературных сходках, читал там свои стихи и очерки, написанные чрезвычайно странным, смешанным языком, который в него глубоко въелся.
Проникать в помещение цензуры надо было через лабиринт коридоров
со сводами,
пройдя предварительно через весь двор, где помещался двухэтажный флигель с камерами арестантов. Денно и нощно
ходил внизу часовой — жандарм, и я в первый раз в жизни видел жандарма с ружьем при штыке.
Только что
сошел в преждевременную могилу А.Е.Мартынов, и заменить его было слишком трудно: такие дарования родятся один — два на целое столетие. Смерть его была тем прискорбнее, что он только что
со второй половины 50-х годов стал во весь рост и создал несколько сильных, уже драматических лиц в пьесах Чернышева, в драме По-техина «Чужое добро впрок не идет» и, наконец, явился Тихоном Кабановым в «Грозе».
Николай Иванович никогда не был блестящим лектором и злоупотреблял даже цитатами из летописей — и вообще более читал, чем говорил. Но его очень любили. С его именем соединен был некоторый ореол его прошлого, тех мытарств, чрез какие он
прошел со студенческих своих годов.
Я
ходил аккуратно на несколько курсов, в том числе и к Костомарову. И мне привелось как раз присутствовать при его столкновении
со студенчеством.
То, что явилось в моем романе"Китай-город"(к 80-м годам), было как раз результатом наблюдений над новым купеческим миром. Центральный тип смехотворного"Кита Китыча"уже
сошел со сцены. Надо было совсем иначе относиться к московской буржуазии. А автор"Свои люди — сочтемся!"не желал изменять своему основному типу обличительного комика, трактовавшего все еще по-старому своих купцов.
Фредерика Леметра мне привелось видеть несколько позднее. Он уже
сошел со сцены за старостью, но решился для последнего прощания с публикой исполнить ряд своих"коронных"ролей. И я его видел в"Тридцать лет, или Жизнь игрока" — мелодраме, где у нас Каратыгин и Мочалов восхищали и трогали наших отцов.
Для его прощаний с публикой написана была и новая драма, где он, и по пьесе старик, пораженный ударом судьбы,
сходит мгновенно с ума и начинает, в припадке безумия, танцевать по комнате
со стулом в руках.
Познакомился я еще в предыдущий сезон с одним из старейших корифеев"Французской комедии" — Сансоном, представителем всех традиций"Дома Мольера". Он тогда уже
сошел со сцены, но оставался еще преподавателем декламации в Консерватории. Я уже бывал у него в гостях, в одной из дальних местностей Парижа, в"Auteuil". Тогда он собирал к себе по вечерам своих учеников и бывших сослуживцев. У него я познакомился и с знаменитым актером Буффе, тогда уже отставным.
Ренан, когда я много лет спустя попал в эту самую аудиторию на его лекции, разбирал какие-то спорные пункты библейской экзегетики и полемизировал с немецкими учеными. Он
ходил вдоль стола, около которого сидели слушатели и слушательницы, и, с книжкой в руках, горячился, высокими нотами, похожий на жирненького аббата,
со своим полным лицом и кругленьким брюшком.
Доктор Б., видавшийся
со мною часто — так же, как и нижегородец У., — познакомил меня с ассистентом Вирхова, добродушным малым, которому Б. дал уже прозвище"щенок"за его несуразные движения. С этим"щенком"мы
ходили смотреть мюнхенскую трагическую актрису, тогда одну из самых талантливых на героическом амплуа.
Полвека и даже больше
проходит в моей памяти, когда я сближаю те личности и фигуры, которые все уже кончили жизнь: иные — на каторге, другие — на чужбине. Судьба их была разная: одни умирали в Сибири колодниками (как, например, М.Л.Михайлов); а другие не были даже беглецами, изгнанниками (как Г.Н.Вырубов), но все-таки доживали вне отечества, превратившись в «граждан» чужой страны, хотя и по собственному выбору и желанию, без всякой кары
со стороны русского правительства.
Великий мастер, который был не кто иной, как Сергей Степаныч, в траурной мантии и с золотым знаком гроссмейстера на шее, открыв ложу обычным порядком,
сошел со своего стула и, подойдя к гробу, погасил на западе одну свечу, говоря: «Земля еси и в землю пойдеши!» При погашении второй свечи он произнес: «Прискорбна есть душа моя даже до смерти!» При погашении третьей свечи он сказал: «Яко возмеши дух, и в персть свою обратится».
Неточные совпадения
Как велено, так сделано: //
Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, //
Со свечкой поискать…
Разговаривая и здороваясь
со встречавшимися знакомыми, Левин с князем
прошел все комнаты: большую, где стояли уже столы и играли в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы и сидел Сергей Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе комнаты у дивана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Гагин; заглянули и в инфернальную, где у одного стола, за который уже сел Яшвин, толпилось много державших.
— Я? ты находишь? Я не странная, но я дурная. Это бывает
со мной. Мне всё хочется плакать. Это очень. глупо, но это
проходит, — сказала быстро Анна и нагнула покрасневшее лицо к игрушечному мешочку, в который она укладывала ночной чепчик и батистовые платки. Глаза ее особенно блестели и беспрестанно подергивались слезами. — Так мне из Петербурга не хотелось уезжать, а теперь отсюда не хочется.
— Нет, я всегда
хожу одна, и никогда
со мной ничего не бывает, — сказала она, взяв шляпу. И, поцеловав ещё раз Кити и так и не сказав, что было важно, бодрым шагом, с нотами под мышкой, скрылась в полутьме летней ночи, унося с собой свою тайну о том, что важно и что даёт ей это завидное спокойствие и достоинство.
Облонский снял пальто и
со шляпой набекрень
прошел в столовую, отдавая приказания липнувшим к нему Татарам во фраках и с салфетками.