Неточные совпадения
Хотя я и не мечтал еще тогда
пойти со временем по чисто писательской дороге, однако, сколько помню, я собирался уже тайно
послать мой рассказ
в редакцию какого-то
журнала, а может, и
послал.
В связи со всем этим во мне
шла и внутренняя работа, та борьба,
в которой писательство окончательно победило, под прямым влиянием обновления нашей литературы,
журналов, театра, прессы. Жизнь все сильнее тянула к работе бытописателя. Опыты были проделаны
в Дерпте
в те последние два года, когда я еще продолжал слушать лекции по медицинскому факультету. Найдена была и та форма,
в какой сложилось первое произведение, с которым я дерзнул выступить уже как настоящий драматург, еще нося голубой воротник.
Вот
в таких кружках, какой я посещал, и по городу у педагогов, чиновников, неслужащих дворян (которых было больше, чем теперь) и
шло движение, кроме редакции
журналов, вроде"Современника".
И вышло так, что все мое помещичье достояние
пошло,
в сущности, на литературу. За два года с небольшим я, как редактор и сотрудник своего
журнала, почти ничем из деревни не пользовался и жил на свой труд. И только по отъезде моего товарища 3-ча из имения я всего один раз имел какой-то доход, пошедший также на покрытие того многотысячного долга, который я нажил издательством
журнала к 1865 году.
Очень просто: контора
журнала была при магазине, принадлежавшем бывшему хозяину, и вся подписка
шла в его карман до конца года; следовательно, у меня не было фактической возможности ничего проверить.
Во всяком случае, Еф. Зарин не участвовал
в дальнейшей судьбе
журнала. Но если б он стал
в нем играть первенствующую роль, то вряд ли бы от этого дело
пошло в гору.
Я сразу почувствовал, что это — "не мой человек"и что его бойкость и некоторая начитанность
идут в сторону, которая может вредить
журналу, какой я хотел вести, то есть орган широко либеральный, хотя и без революционно-социалистического оттенка.
Несмотря на то что
в моей тогдашней политико-социальной"платформе"были пробелы и недочеты, я искренно старался о том, чтобы
в журнале все отделы были наполнены. Единственный из тогдашних редакторов толстых
журналов, я
послал специального корреспондента
в Варшаву и Краков во время восстания — Н.
В.Берга, считавшегося самым подготовленным нашим писателем по польскому вопросу. Стоило это, по тогдашним ценам, не дешево и сопряжено было с разными неприятностями и для редакции и для самого корреспондента.
Но как драматург (то есть по моей первой, по дебютам, специальности) я написал всего одну вещь из бытовой деревенской жизни:"
В мире жить — мирское творить". Я ее напечатал у себя
в журнале. Комитет не пропустил ее на императорские сцены, и она
шла только
в провинции, но я ее никогда сам на сцене не видал.
Определенного, хотя бы и маленького, заработка я себе не обеспечил никакой постоянной работой
в журналах и газетах. Редакторство"Библиотеки"поставило меня
в двойственный свет
в тогдашних более радикальных кружках, и мне трудно было рассчитывать на помещение статей или даже беллетристики
в радикальных органах. Да вдобавок тогда на
журналы пошло гонение; а с газетным миром у меня не было еще тогда никаких личных связей.
В Петербурге (особенно если б
журнал пошел бойко и стал давать доход) я решительно не нашел бы досугов для такого дальнейшего"самообразования", другими словами для возведения целого здания своего мыслительного и социально-этического credo.
Если с газетами у меня дело не
пошло, как бы я мог ожидать, то
в Некрасове я нашел прочного"принципала", сразу давшего мне почувствовать, что у него
в журнале я всегда найду работу.
Опять — несколько шагов назад, но тот эмигрант, о котором сейчас
пойдет речь, соединяет
в своем лице несколько полос моей жизни и столько же периодов русского литературного и общественного движения. Он так и умер эмигрантом, хотя никогда не был ни опасным бунтарем, ни вожаком партии, ни ярым проповедником «разрывных» идей или издателем
журнала с громкой репутацией.
Неточные совпадения
Левин встречал
в журналах статьи, о которых
шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда не сближал этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии, с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые
в последнее время чаще и чаще приходили ему на ум.
— А
журнал, это есть, братец ты мой, такие картинки, крашеные, и
идут они сюда к здешним портным каждую субботу, по почте, из-за границы, с тем то есть, как кому одеваться, как мужскому, равномерно и женскому полу. Рисунок, значит. Мужской пол все больше
в бекешах пишется, а уж по женскому отделению такие, брат, суфлеры, что отдай ты мне все, да и мало!
— Я не такой теперь… что был тогда, Андрей, — сказал он наконец, — дела мои,
слава Богу,
в порядке: я не лежу праздно, план почти кончен, выписываю два
журнала; книги, что ты оставил, почти все прочитал…
Погляжу
в одну,
в другую бумагу или книгу, потом
в шканечный
журнал и читаю: «Положили марсель на стеньгу», «взяли грот на гитовы», «ворочали оверштаг», «привели фрегат к ветру», «легли на правый галс», «
шли на фордевинд», «обрасопили реи», «ветер дул NNO или SW».
Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро
пошли в ход, и уж
в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая
в столицах, по обыкновению, с утра до ночи обивает пороги разных газет и
журналов, не умея ничего лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и той же просьбы о переводах с французского или о переписке.